Подкидыш
Шрифт:
Новицкий воздел глаза к потолку, выдержал паузу и загробным голосом начал:
— Вижу! Вижу я всего три варианта будущего рабы божьей Анастасии, а никаких других там вообще нет. Первый — это если оная раба божья и дальше будет валять дурочку. Тогда ее просто сейчас вышибут из дворца, и все. Но зато ежели она всерьез соберется служить молодому царю, то ждут ее деньги большие, звания высокие да милость царская. Ну, а коли она всего этого не оценит и захочет чего-нибудь на стороне, то прикопают бабушку, да так, что даже я не буду знать, где именно. И как тебе мое гадание?
— Отменно, государь, тебе сейчас сам Нострадамус позавидовал бы. Думаю, поняла я, какой службы
— Хм, не такая уж это и простая задача, но попробую. Итак, я вообще-то любопытный. И если меня что заинтересовало — про кого угодно, то должен быть человек, который быстренько все разузнает, проверит и мне расскажет. Но это даже не полдела, а скорее только треть его. Тот человек сам должен соображать, что именно будет мне интересно, что может принести пользу, а что вред. И разузнавать все это, не дожидаясь специальных указаний. Наоборот, регулярно докладывать, что вот такие-то люди вроде как что-то задумали, и не вышло бы чего худого, если это так оставить. Разумеется, если видится не худое, а хорошее, то про это тоже докладывать надо. Возьмешься за такое дело?
— Ох, и куда же я, старая, денусь…
— Я не неволю, откажешься — ничего тебе не будет, даже рубль дам за беспокойство. Ну, а раз этот рубль тебе не нужен, то, может, сама скажешь, что за вопросы у меня есть прямо сейчас?
— Так ведь ответы я знаю не на все три, а только на первый и последний.
— Вот те раз… а как ты догадалась, что вопросов будет именно три?
— Мы с тобой, государь, всего ничего разговариваем, а ты уже и предсказание свое на три части поделил, и пожеланий было три, если в них вдуматься. Вот я и подумала — вопросов тоже будет три. Первый — что за человек этот твой Афоня Ершов. Правильно я решила или глупость сморозила?
— Бабуль, не прибедняйся, глупости ты говоришь, только когда сама хочешь. Правильно. А под номером два у нас что?
— Чего не ведаю, государь, того не ведаю. Я ведь сказала, что не знаю ответа, а про то, что и самого вопроса тоже, сказать не успела, а ты не спросил.
— Интересно, — хмыкнул Сергей, — тогда озвучь, пожалуйста, третий вопрос. И сразу можешь на него отвечать.
— Неясно тебе, откуда мне известно про Нострадамуса. Так ведь я не всегда была такой старой да страшной, как сейчас. Почти сорок лет назад это было, сам Яков Вилимович Брюс на красоту да пригожесть мою обратил внимание и взял в услужение. Кто он такой, тебе ведомо?
— Анастасия Ивановна, не надо подозревать меня в совсем уж дремучем невежестве. Знаю я, кто это такой. Кстати, правду про него болтают, что он чернокнижник?
— Врут, государь. И я даже сказать могу, кто те слухи распускал и зачем, если велишь.
— Ладно, это когда-нибудь потом, если вдруг свободное время появится. А ты, значит, была у него не только в услужении, но и…
— Да, и постель с ним делила, и ума-разума от него набиралась.
— Видно, что неплохо набралась, — улыбнулся Новицкий. — Где сейчас Брюс, не знаешь?
— Как преставился Петр Алексеевич, так Яков Вилимович подал в отставку со всех постов и уехал в свое имение Глинки, что верстах в сорока от Москвы. Переживал он сильно, сразу постарел. Я его с тех пор и не видела.
— Спасибо, будем иметь в виду. Ну, а теперь, значит, ты мне расскажи про моего главного камердинера. Что он за человек, семья у него какая, что любит, чего нет, в чем силен, а в чем слаб. Потом все то же самое про брата его, Федора. Подробно, на это мне времени не жалко. Итак, я слушаю.
Разговор с родственницей главного камердинера затянулся почти до
Сколько Новицкий себя помнил, наесться так, чтобы больше просто не лезло, ему удалось всего несколько раз в жизни. Да и то это было в далеком детстве, пока мать еще окончательно не спилась. В Центре же вообще все курсанты сидели на строгой диете, назначением которой было не допустить у них ни малейшего лишнего веса. Потому как лимит массы подразумевал — лишний килограмм курсанта обойдется недостающим в оборудовании, а его и так приходилось закладывать гораздо меньше, чем хотелось бы руководству. А уж когда Сергей выразил желание при перемещении в восемнадцатый век занять место Петра Второго, ему еще подкорректировали рацион, чтобы к моменту замены он больше походил на умирающего.
И вот теперь, лишившись всех ограничений в области еды, Новицкий ничего не мог с собой поделать, хоть и сознавал, что он последнее время не ест, а скорее жрет, причем как минимум за двоих. Впрочем, ничего особо страшного молодой человек в этом не видел. В конце концов, пора набирать вес, а то ведь что это за цифра — пятьдесят шесть килограммов в без двух месяцев восемнадцать лет! При росте метр семьдесят шесть.
Сергей вздохнул, вспомнив недавнее прошлое. На занятиях по сексуальной культуре рядом с партнершей он смотрелся едва ли не бледной немочью, несмотря на то, что физподготовке в Центре уделялось большое внимание. А все диета, придуманная этими живодерами! Ничего, тут он быстро станет похож на мужчину. Да, но где же здесь взять женщину, хоть отдаленно напоминающую навсегда утраченный идеал? Увы, в эти времена таких еще не бывает. Ладно, что уж тут поделаешь, а сейчас пора подавать сигнал, чтобы накрывали на стол.
Новицкий сунул два пальца в рот и переливчато свистнул. Система звонков еще не вышла из стадии разработки, так что пока приходилось пользоваться вот такой звуковой сигнализацией. Услышав в ответ два коротких свистка, что означало "все поняли, государь, обед сейчас будет", император повязал вокруг ворота салфетку и уселся за стол.
Вскоре в покои зашла обеденная процессия. Возглавлял ее Афанасий, гордо несший свернутый в трубочку лист бумаги. Потому как Сергей помнил свою растерянность на первом нормальном обеде, когда ему принесли уже не бульон, а нечто куда существеннее и в серьезных количествах. Кое-что было просто вкусно, кое-что не просто, а очень, пара же блюд показались оголодавшему императору совершенно бесподобными. Но он не знал названия ни одного кушанья из тех, что съел! Потому что специальной гастрономической подготовки в Центре не было.