Подкидыш
Шрифт:
Этого Новицкий выбрал оттого, что он ему просто понравился. Судя по тому, что дошло до двадцать первого века в документах, Бурхард Христофор Миних за всю свою долгую и богатую событиями жизнь ни разу никого не предавал, хоть и имел к этому немалые возможности.
И теперь, глядя на вошедшего в комнату верзилу, Сергей чувствовал, что его заочные впечатления, похоже, оказались правильными.
— Подойди поближе, генерал, — тихо сказал, почти прошептал император. Причиной этого была какая-то настойка, которой Сергей несколько раз полоскал горло перед самой
Дело было в том, что аппаратура центра могла принимать из прошлого только изображение, но не звук. Кое-что удалось воссоздать, расшифровав записанную картину вибрации стекол, но далеко не все и с довольно низким качеством. Поэтому достоверных записей голоса Петра Второго в распоряжении Центра не имелось, и вопрос, похож ли на прототип голос Новицкого, оставался открытым. Вот и было решено сымитировать, что в результате перенесенной болезни у молодого императора начал ломаться голос, тем более что в его возрасте такое часто бывает без всякой оспы.
— Еще ближе, мне трудно разговаривать громко, — продолжил Сергей. — И расскажи — что говорят о моей болезни в Москве?
— Что ты со дня на день умрешь, государь, — твердо ответил Миних. — Жалеют тебя, такого молодого. Но в основном народ опасается, что сядет на трон Екатерина Долгорукова, и начнется новая семибоярщина.
— А что она сядет, это откуда известно?
— Ходят такие слухи. Кто их распускает — сам таких не встречал, но догадаться нетрудно.
— Долгоруковы, — прикрыл глаза Петр. — Как думаешь, смогут они поднять смуту, когда до них дойдет, что все связанные с моими не только смертью, но и свадьбой планы провалились?
— Смогут, государь, — кивнул генерал-аншеф. — Но не захотят. Потому что Алексей Долгоруков ненавидит своего сына Ивана. Василий Лукич, который сейчас сидит в Горенках, не ладит с Василием Владимировичем, фельдмаршалом, потому что тот против Катерины на троне. Голицыны тоже, ибо опасаются слишком уж большого усиления Долгоруковых. И еще… дозволь спросить, государь — ты всерьез решил порушить свадьбу с Катериной? Она, может, и не знает еще, что Ванька с Васькой ее на трон пророчат.
— А может, и знает, — дернул щекой Петр, — но дело не в этом. Думаешь, почему я заболел перед самой свадьбой, да так, что едва не отправился вслед за сестрой? Предостережение свыше это мне было! За то, что учебе и государственным делам предпочитал охоты и прочие увеселения, да еще и жениться собрался так рано да на первой попавшейся. А как осознал я все это и дал обет отныне остепениться, так болезнь и отступила.
— Неужели правду во дворце шепчут про ангела? — потрясенно вздохнул Миних. — Но позволь, государь, дать тебе совет.
Генерал замолчал, показывая этим, что он действительно ждет разрешения, а не сказал это просто так.
— Позволяю, — кивнул император.
— Я понимаю, что ты теперь захочешь всех Долгоруковых от власти убрать — так? Дело это хорошее,
— Нет, продолжай.
— Поручить же все надо какому-то бессовестному и пронырливому человечку, да еще с опытом тайного сыска. Есть такой, подлец подлецом, зовется он Андреем Ушаковым. То хорошо, что власти у него сейчас никакой нет, но душонка-то его фискальская как была, такой и осталась! Начнет он под весь Тайный Совет копать, надеясь возвыситься, и станет тебе поэтому вернейшим слугой. Потому как случись что с тобой — и его хоть Долгоруковы, хоть Голицыны живьем сожрут, за розыск-то против своих персон.
— Спасибо за дельный совет. Пожалуй, распорядись, чтобы завтра в обед этот Ушаков здесь был. Далее — есть в Москве полки, которые в случае чего пойдут за тобой, а не за Долгоруковыми? На Преображенский полк я не надеюсь, пока там командиром Василий.
— Семеновским полком командует лейб-гвардии майор Шепелев, он служил под моим началом, это муж верный. Да и Василий — он хоть и Долгоруков, но все же человек чести, не интриган.
— Может, и так, — с сомнением протянул император, — но он все же Долгоруков, хоть и человек чести. Так что ты, пожалуйста, в отношении него своего Ушакова не ограничивай. Понял, почему я его твоим назвал?
— Да чего ж тут не понять — за него я перед тобой отвечать буду. Отвечу, мне не привыкать.
Император снова прикрыл глаза. Хотя он уже не был похож на умирающего, но все же Миних ясно видел, насколько ему тяжело говорить. В этом генерал был прав — как раз сейчас Сергей не в самых цензурных выражениях поминал врачей Центра с их гнусной микстурой. Перестраховщики, блин, как будто он без них забыл бы, что говорить надо хрипло и негромко! Потом Новицкий неизвестно почему вспомнил Стерлядь, причем она предстала перед его мысленным взором обнаженной и в крайне соблазнительной позе. Увы, вздохнул про себя молодой император, здесь встреча с такой женщиной мне не светит. И вообще пора возвращаться к прозе новой жизни…
— Иди, Христофор Антонович, у тебя сегодня много дел. Но перво-наперво направь ко дворцу роту Семеновского полка во главе с толковым офицером, да представь его мне. И еще — разузнай, где сейчас Головкин. Ежели недалеко, пусть зайдет ко мне прямо сегодня, не откладывая. Да, чуть не забыл — по дороге, будь добр, возьми лакея, коего ты отсюда так лихо выкинул, и закинь его обратно.
— Как тебя звать? — вопросил Петр, когда его последний приказ был выполнен.
— Афанасий Ершов, ваше величество!