Подкрутка

Кобен Харлан

Джек взмахнул клюшкой. Майрон напряженно следил, как мяч медленно покатился потраве, охваченный всепоглощающим азартом, тянущим людей к спорту. Он даже задержат дыхание и едва не прослезился, увидев, что мяч упал в лунку. Берди. [35] Дайана Хоффман сжала кулаки. Колдрен снова оказался на девять ударов впереди.

Джек посмотрел на аплодирующую публику. Он прикоснулся к козырьку в знак признательности, но почти не обратил внимания на зрителей. Все еще в зоне. В борьбе. В какой-то момент его взгляд остановился на Майроне. Тот слегка кивнул, стараясь не возвращать его к реальности. «Оставайся

в зоне, – подумал он. – Там ты сможешь выиграть турнир. Там у тебя нет сына, который хочет погубить мечту твоей жизни».

35

Термин, означающий, что количество ударов на лунке было на один меньше, чем пар.

Майрон прошел мимо длинного ряда биотуалетов – их поставил спонсор с говорящим названием «Королевский аромат» – и направился к корпоративному ряду. На соревнованиях по гольфу зрители распределялись согласно строгой иерархии. Конечно, на спортивных аренах всегда есть места похуже и получше, ложи для VIP-персон или так называемый первый ряд. Но в любом случае вам достаточно лишь один раз предъявить билет при входе и спокойно занять место. На гольфе вы должны носить свой пропуск постоянно. Заурядной публике обычно выдают простую наклейку, ее лепят прямо на рубашку вроде «алой буквы». [36] Другие посетители ходят с пластиковыми картами, они свисают с металлических цепочек, надетых на шею. Спонсоры (читай – феодальные лорды) имеют право на красные, серебряные и золотые карты в зависимости от того, сколько денег они потратили. Существуют также специальные пропуска для родственников и друзей участников турнира, для членов клуба, для сотрудников и даже для спортивных агентов. Разные карты обеспечивают разный уровень доступа в разные места. Например, чтобы попасть в корпоративный ряд, нужна цветная карточка. А если вы хотите проникнуть в одну из эксклюзивных палаток, разбитых на холме наподобие генеральской ставки, как в старых фильмах про войну, то понадобится золотая.

36

Знак бесчестья. В романе Н. Готорна «Алая буква» героиня носит на платье красный лоскут с буквой «а» (первая в слове «adulteress» – «прелюбодейка»).

Корпоративный ряд – открытые павильоны, представляющие ту или иную крупную компанию. Предполагалось, что фирмы платят от сотни штук и выше за четырехдневную аренду павильона лишь для того, чтобы произвести впечатление на клиентов и сделать себе хорошую рекламу. На самом деле это еще и способ, с помощью которого руководство корпорации бесплатно попадало на турнир. Разумеется, они приглашали с собой важных клиентов, но не забывали и себя. Причем сто тысяч являлись только стартовой ценой. Она не включала питание, напитки и сервис, не говоря уже о полетах первым классом, роскошных номерах в отелях, длинных лимузинах и прочих услугах, необходимых для больших «шишек» и их гостей.

«Дети, скажите хором: как звенят денежки?» – «Дзинь-дзинь-дзинь».

Майрон назвал себя симпатичной девушке в павильоне «Лок-Хорн». Уина там не было, зато за столиком в углу сидела Эсперанса.

– Выглядишь как дерьмо, – заметила она.

– Возможно. Именно так я себя и чувствую.

– Что случилось?

– Поссорился с тремя наркоманами, помешанными на свастиках и монтировках.

Она удивленно

подняла брови:

– Всего с тремя?

Вечно она шутит. Майрон сел рядом и рассказал про свою слежку и неожиданное бегство. Когда он закончил, Эсперанса покачала головой и пробормотала:

– Безнадежен. Абсолютно безнадежен.

– Не стоит так переживать. Со мной все в порядке.

– Я нашла жену Ллойда Реннарта. Она артистка, живет в Нью-Джерси.

– А как насчет тела Ллойда?

Эсперанса пожала плечами:

– Я просмотрела сайты «Эн-ви-уай» и «Тримейкер». Свидетельства о смерти нет.

Майрон уставился на нее:

– Ты шутишь?

– Нет. Вероятно, его просто не поместили в Сеть. А офисы закрыты до понедельника. Но даже если свидетельства не существует, это еще ни о чем не говорит.

– Почему?

– Когда тело не найдено, проходит много времени, прежде чем человека объявляют мертвым, – объяснила Эсперанса. – Пять лет или около того, точно не помню. Правда, родные умершего обычно гораздо раньше начинают ходатайствовать о выплате страховки или разделе наследства. Но Ллойд Реннарт покончил с собой и…

– И, значит, страховку не выплатят, – вставил Майрон.

– Да. А если Реннарт и его жена совместно владели имуществом, то беспокоиться ей не о чем.

Майрон кивнул. Логично. И все-таки это еще одна неудобная деталь, ее надо как-то вставить в общую картину.

– Хочешь что-нибудь выпить? – спросил он.

Эсперанса покачала головой.

– Ладно, я сейчас вернусь.

Майрон встал и нашел банку «Йо-Хо». Уин позаботился, чтобы в павильоне «Лок-Хорн» имелся достаточный запас. Добрая душа. В углу на мониторе светилось табло со счетом. Джек только что прошел пятнадцатую лунку. Удачно, так же как и Тэд Криспин. Лишь чудо могло помешать Джеку сохранить лидерство в финальном раунде.

Когда Майрон снова устроился за столиком, Эсперанса произнесла:

– Я хочу с тобой поговорить кое о чем.

– Валяй.

– Насчет моего выпускного в юридической школе.

– Давай.

– Ты избегаешь этой темы, – заметила Эсперанса.

– Я как раз собирался пойти на выпускной, помнишь?

– Нет, я о другом. – Она начала машинально теребить соломенный коврик на столе. – О том, что будет после выпускного. Скоро я стану полноценным адвокатом. Моя роль в компании должна измениться.

Майрон кивнул:

– Согласен.

– Во-первых, мне нужен свой кабинет.

– У нас мало места.

– Конференц-зал слишком большой, – возразила Эсперанса. – Можно взять часть от него и часть от приемной. Кабинет выйдет крошечным, но мне хватит.

Майрон пожал плечами:

– Я подумаю.

– Для меня это важно, Майрон.

– Ладно, почему бы нет.

– Во-вторых, я не хочу повышения зарплаты.

– Правда?

– Да.

– Старый прием, Эсперанса, но действует безотказно. В самом деле, я уже собирался поднять тебе зарплату, но теперь не дам ни цента. Так и быть, сдаюсь.

– Опять ты за свое.

– За что?

– Шутишь, когда я говорю серьезно. Ты не любишь перемен, Майрон, вот почему до последнего времени жил вместе с родителями. Вот почему до сих пор крутишь роман с Джессикой, хотя тебе давно бы следовало ее забыть.

– Сделай одолжение, – устало произнес Майрон, – избавь меня от любительского психоанализа, ладно?

– Я констатирую факты. Тебе не нравится что-то менять.

– А кому нравится? К тому же я люблю Джессику. Сама знаешь.

– Хорошо, ты ее любишь, – сухо отозвалась Эсперанса. – Ты прав, мне не стоило затрагивать данную тему.