Подлец высшей академии

Миллс Виктория

Продолжала сомневаться в его словах вчера, пока не увидела все своими глазами.

Это было похоже на быстрое чтение книги. Вся его жизнь промелькнула перед моим лицом подобно страницам, окрашенным в кроваво-красный цвет.

Дрожь вернулась, заставив чуть крепче обхватить ноги.

Это было ужасно.

Мир за стенами дворца оказался еще хуже, чем я могла представить: нищета, убийства, рост детей-сирот и бесконечные бесчинства аристократов, что за спиной отца творили ужасные вещи, управляя

теневой стороной империи. Если бы только Линз был жив, если бы только знал…

Он наверняка бы смог все исправить, а я бы успела сказать ему те самые слова:

— Я люблю тебя, — прошептала вслух, ощущая невыносимую боль от утраты.

Дверь в покои громко хлопнула, и я испуганно вздрогнула, подняв лицо.

Передо мной стоял Габриэль Мейз, прожигая меня испепеляющим взглядом карих глаз. Мокрая одежда на нем свисала, капли воды стекали на паркетный пол, оставляя лужу под ногами.

Что произошло?

Он смотрел на меня с такой яростью и болью в глазах, что у меня закололо в сердце.

— Кому ты снова шепчешь эти слова? — строго произнес он, и его ровный низкий голос заставил меня выпрямить спину.

— Снова?

— Кому они принадлежат? — требовательно повторил он, сделав шаг, и я нервно сжала пальцы в кулаки.

— Моему брату, — тихо ответила, не позволяя слезам вырваться наружу.

Габриэль замер, и на его лице отразилось замешательство. Морщинка на переносице разгладилась, а выразительные брови выпрямились, придавая ему прежний вид.

— Линзаэлю? — уточнил он, и я молча кивнула, отведя в сторону взгляд.

— Я не успела сказать ему этих слов на прощание, и теперь буду жалеть об этом до конца своих дней.

— Но я думал… — он резко замолчал, оборвав мысль на полуслове. — Неважно.

Затем быстро приблизился и порывисто поцеловал меня в губы, обхватив ладонями лицо.

Жар мгновенно охватил тело, растекаясь под кожей всепоглощающей страстью к этому суровому ректору. Его губы терзали мои, отвлекали, забирали боль. Он целовал жадно, горячо, самозабвенно, не позволяя опомниться.

— Спасибо, — внезапно прошептал он, и я удивленно распахнула глаза.

— За что?

— За то, что сказала правду, — Габриэль прижал меня к себе, и я обняла его в ответ, чувствуя, как рубашка на мне промокает от его мокрой одежды. — Ты наконец-то смогла открыться мне, моя любимая девочка.

От этих слов на душе стало невыносимо хорошо, и я блаженно закрыла глаза, окончательно утонув в его объятиях.

Я полюбила его…

Того, кого ненавидела несколько долгих лет, кого боялась до дрожи, от кого скрывалась в стенах академии. И пусть это было настоящим безумием, но я больше не могла врать себе.

Габриэль раскрыл мне свое сердце, позволил заглянуть в самые потаенные уголки своей души, в которой помимо

боли и страданий таилось множество искренних, пылающих чувств.

Теперь он мой.

Я стала медленно опускаться спиной на подушки, потянув его за собой, и губы моего ректора исказились в очаровательной ухмылке.

Он чуть отстранился, чтобы взглянуть на меня сверху, и я сдержала желание неловко прикусить губу.

Мокрая рубашка на мне задралась и прилипла, оголяя каждый сантиметр тела, а капли воды, падающие с его плаща, поблескивали на моих обнаженных бедрах, привлекая внимание.

— Мне досталась самая соблазнительная ученица Эденгарда… — насмешливо прошептал он, быстро скидывая с себя одежду.

Смущение залило лицо, и я попыталась отвернуться, но его пальцы не позволили, сомкнувшись на моем подбородке.

— И мне это безумно нравится, — произнес он с придыханием. — Хочу, чтобы ты всегда смотрела на меня только так!

Не успела ответить, как сильные руки обхватили мою грудь, и в следующую секунду его горячий рот накрыл один из затвердевших сосков сквозь прозрачную ткань рубашки.

Сладостный стон сорвался с моих губ, и желание с бешеной силой вспыхнуло внутри, прогибая меня в пояснице.

— Я все утро этого ждал, — жадный рот в совокупности с умелым языком дарили немыслимое удовольствие.

Я сходила с ума, желая немедленно ощутить его в себе.

Руки Габриэля блуждали по моей тали, спускаясь на бедра. Сильные пальцы сжимали упругую плоть, проникая под мокрую ткань рубашки, подбирались близко к влажному лону и вновь отступали, заставляя дрожать от нетерпения.

— Не мучай меня… — умоляюще прошептала, запрокинув голову назад.

— Желание принцессы закон, — усмехнулся он и одним движением порвал на мне края рубашки

Белые пуговицы разлетелись в разные стороны и в следующую секунду он вошел в меня так глубоко, что я задохнулась, вонзив ногти в его мускулистые плечи.

— Черт, мне так хорошо внутри тебя! — страстно выдохнул он, застыв в одном положении, и у меня закружилась голова.

Он еще какое-то время не двигался, закрыв глаза от наслаждения, а когда открыл, в них вспыхнуло настоящее пламя.

Я приоткрыла губы от удивления, восторженно наблюдая, как мана отражается в самих зрачках, передавая всю силу и страсть этого мужчины.

Он великолепен!

Стоило этой мысли промелькнуть в моем сознанье, как Мейз тут же начал двигаться, вбиваясь в меня размеренными, глубокими толчками, от которых меня припечатывало к подушке.

Время будто остановилось. Мир вокруг исчез, забрав с собой проблемы.

Габриэль не сдерживался, не сводил с меня пылающих глаз. Он входил в меня на всю длину, растягивал изнутри, доставал до самого естества…