Подлецы и герои

Афанасьев Александр

– Есть.

– Теперь по линии еврейского подполья. Советник Аль-Бакр, слушаем вас!

– Ведется разработка подпольной террористической ячейки Хагана, она в городе не единственная, но наиболее активная. Получена интересная информация.

Полицеймейстер Багдада замялся с продолжением.

– Говорите, сударь, говорите! Что они умышляют?

– У нас есть осведомитель в этой ячейке. Он передал при последнем контакте весьма интересную и ценную информацию. В день, когда был взорван отель «Гарун аль-Рашид», известное вам лицо, Зеев Кринский, бандглаварь и руководитель ячейки Хаганы, направил некую Руфь Либерман на встречу с неизвестным лицом в этом отеле. Приказ о встрече передало известное вам лицо – князь Владимир Голицын,

находящийся на связи с Кринским и Хаганой. Через три часа Руфь Либерман появилась на тайной базе ячейки с человеком, оба они были в порванной одежде и ранены, по-видимому, при взрыве. Этот человек напал на одного из боевиков Хаганы, отобрал у него пистолет, потом, захватив заложников, потребовал сложить оружие, что и было сделано. Затем между Кринским и этим человеком состоялся разговор, в ходе которого этот человек…

– Сударь, если вы еще раз произнесете слова «этот человек», это просто выведет меня из себя, – сказал генерал-губернатор. – Кого привела в дом эта жидовка?

– Этот человек опознан нами как князь Александр Воронцов, посланник Его Величества в Персии, изволивший гостить у вас несколько дней назад.

Произнеся эти слова, полицеймейстер Багдада внутренне сжался в ожидании вспышки гнева, которая неминуемо должна была последовать за этими словами. Но ее не последовало…

– Интересно. Вы уверены в точности опознания, господин Аль-Бакр?

– Настолько, насколько это возможно, Ваше высокопревосходительство.

Генерал-губернатор потер небритый подбородок.

– Все интереснее и интереснее, господа, не так ли? И что было дальше?

– Воронцов обвинил Кринского в террористической деятельности и сказал, что ненавидит террористов и не собирается им помогать ни на каких условиях. Также он сказал, что их деятельность подрывает общественные и государственные устои, ведет к гражданской войне и краху государства.

– Что, прямо так и сказал? – недоверчиво перебил генерал-губернатор.

– Примерно так, Ваше высокопревосходительство.

– Хм… Лучше бы не сказал и я. И для чего же он тогда встретился с этими людьми, если не собирался им помогать?

– Воронцов обвинил Кринского в террористическом акте в отеле и спросил, зачем они это сделали. Кринский ответил, что это сделали не они и он не знает, кто именно это сделал. Также Воронцов сказал, что знал отца Кринского, бывшего ребе [46] , и устыдил его в том, что сын ребе встал на путь терроризма. После чего Воронцов сказал, что только он может им помочь, и Кринский передал Воронцову информацию, полученную им от Голицына. Ту, что мы позволили получить.

46

Ребе – священник в синагоге.

Было бы глупо предполагать, что один человек сможет переиграть систему – настоящую контрразведывательную машину, работающую на неспокойной территории вот уже десятки лет. Эту ловчую сеть ткали и налаживали десятки и сотни пауков, пауков без имени, скромных чиновников, никогда не красовавшихся на первых полосах газет и официально получавших орден Св. Анны за беспорочную службу только при выходе в отставку. Эта ловчая сеть была смыслом их жизни, она состояла из десятков и сотен личных, маленьких сетей – но складывалась в одну большую, миновать которую было невозможно. Эти пауки все видели, все слышали, каждое неосторожное слово моментально приводило к колебаниям одной из сетей. Большинство террористов и экстремистов были молодыми людьми, это самое ужасное, что в террор шла молодежь. Конечно, не вся, не большая часть и даже не столь значительная часть, как того кому-то хотелось бы, – большая часть уроженцев Востока, и русские переселенцы, и арабы – заканчивали гимназию, потом техническую школу или даже университет, получали профессию,

начинали работать или заводили свое дело. Они вели честную жизнь и искренне возмущались, когда взрывалась машина или кто-то нападал на казаков – они не могли понять тех, кто это сделал. Но были и другие люди – те, кто, наоборот, не понимал честно живущих людей, считая их мещанами и быдлом. А себя они считали воинами на пути джихада, бесстрашно борющимися с государственной машиной, – но в этом-то и крылась проблема. Как и подавляющее большинство героев, они хотели, чтобы их «героические деяния» были оценены по достоинству. Они говорили о них, они считали, что, когда они говорят о них, вокруг только свои и им ничего не угрожает. Но сети были велики, сети были повсюду, сети ткали старые и опытные люди – и для этих людей не было тайн. Поэтому стоит ли удивляться оцепленному казачьей сотней дому и ночному стуку в дверь?

Но ловчая сеть угрожала не только террористам. Она была для всех – любой мог запутаться в липкой паутине, любой мог неосмотрительно потревожить тончайшую, висящую в воздухе сигнальную нить. Вот и молодой князь Голицын, не догадывающийся о могуществе сети, в поисках хоть каких-то союзников и источников информации вышел на ячейку Хаганы.

И потревожил нить.

– Какую конкретно информацию передали Воронцову эти жиды?

– Всю. Всю, что у них была; видимо, намереваются передавать и в дальнейшем, используя представителя аристократии, близкого к высочайшей семье, для продавливания своих жидовских интересов.

Палка всегда бывает о двух концах. Голицын передал не только ту информацию, которой подкармливали его сверху. Он сумел передать информацию об организации заговорщиков и о части лиц, входящих в нее. Но суть заговора и смысл существования этой организации он понять так и не смог.

– У вас есть информация по Воронцову? Вы получили его личное дело?

Аль-Бакр замялся.

– Господин Бойко…

Генерал Бойко по привычке встал, прежде чем говорить.

– Ваше высокоблагородие, тут такое дело… Дело есть – и одновременно его нету.

– То есть как? – спросил генерал-губернатор. – Дело либо есть, либо его нет. Выражайтесь яснее, черт возьми!

– Дело есть, оно хранится в архиве и ничего особенного не представляет. Но я осмелился поговорить со своими бывшими сослуживцами, и они рассказали мне совсем другое про нашего нового фигуранта. То, что не соотносится с делом. А про четыре года службы фигуранта я вообще не смог найти никакой информации, кроме газетных статей из иностранной прессы. Причем непонятно – истина в них содержится или нет. Все свои суждения и информацию, полученную из неофициальных источников, я изложил отдельной запиской, которую вложил в папку вместе с другими документами. Ваше превосходительство.

– Спасибо. – Князь Абашидзе подвинул папку с документами к себе. – Я ознакомлюсь с этим позже. Мы сможем держать это под контролем?

Генерал-губернатор смотрел на полицеймейстера.

– Возможно, ваше высокоблагородие.

Князь Абашидзе уловил нотку сомнения в голосе Аль-Бакра.

– Возможно, сударь? В таких делах нет слова «возможно». Или да, или нет, решайте.

– Риск слишком велик, – честно ответил полицеймейстер Аль-Бакр.

– Тогда с этим надо заканчивать, – подвел итог Абашидзе.

В бункере повисло молчание.

– Прикажете провести реализацию, Ваше высокоблагородие? – подал голос Бойко.

– Не сразу и не по всем. Голицына пока оставить в покое, но отрезать от всех источников информации, посмотрим, что он будет делать. Все же он русский человек, пусть и встал на путь измены национальным интересам. Дадим ему шанс, кроме того, запаниковав, он может выйти на Воронцова, и тогда мы узнаем, есть ли игра против нас, и если есть, то кто ведет ее. Всю жидовскую сеть, все ячейки уничтожить. Отвечаете вы, Бойко.