Подлеморье. Книга 1
Шрифт:
И Ганька крикнул:
— Правильно, вор он!
Но Ганьку никто не слышал. Поднялся невообразимый галдеж.
Макар Грабежов, матерясь и угрожая, расталкивая людей, полез к двери.
— Правильно! — тонко визжал Сенька.
— Раздать сетишки народу!
— Ур-ра! Да здравствуют Советы!
— Так и надо кровососу!.. Чаво жалеть?!
— Ур-ра! Наш Курбулик!
— Наш катер!
Ганька был как в тумане. Крутом кричали, выбирали какую-то комиссию, а Ганька, весь горячий, пробирался к Лобанову. Смеялся навстречу
— Ванфед!
Лобанов обернулся, потянулся к Ганьке, положил руку ему на плечо:
— Что, Ганюшка?
Ганька, запинаясь, заговорил:
— Дя Вань, а деда Воуля долги еще будем платить Лозовскому? Сколько уж соболей бабай ему упромыслил.
Лобанов просветлел:
— Все, Ганечка, все… теперь будете промышлять на себя.
…Поздней ночью Ганька с Петькой Грабежовым, обнявшись, долго ходили по Онгокону…
Утро тихое. Небо чистое, ни единого облачка. Солнце припекает так остро, что нежный молодой снег тает на глазах.
Возле купеческих складов в суровом молчании рассаживаются под навесом мужики.
— Ты, Кеша, иди за приказчиком, — просит Лобанов.
Мельникова Тудыпка встретил сердитым взглядом. Сам сидит перед самоваром. Его тонкие, длинные пальцы мелко дрожат, ломают спичечный коробок. Верхние три пуговицы рубашки оторваны с «мясом». Под глазами темно-синие вмятины, смуглое лицо покрыто нездоровым налетом, белые полосы ссадин — следы ногтей Цицик.
«Ничего тебя обработала Цицик!» — подумал Кешка и усмехнулся про себя.
Та же комната, тот же Тудыпка, и перед Кешкой вдруг явилась Цицик — вздыбленная, готовая пойти на все, ради защиты своей чести… «Умеет Цицик постоять за себя… а вот… Улька не такая…» — невольно подумал он.
И рассердился на Тудыпку. Оглядел его с ног до головы. Жалкий человечишка… а глаза горят непримиримостью.
— Тебя ждут, — резко сказал Кешка.
— Ломайте замки и растаскивайте, пока ваша власть!
Кешка пронзительно и прямо поглядел в Тудыпкины глаза:
— Не то ваши беляки нагрянут?.. Так, что ли?
Визгливо засмеялся Тудыпка.
— А долго ли им? Семенов-то, говорят, скоро в Чите будет.
— Рога обломают ему! Идем, Растудыка. А то я не отвечаю, и твои сети вместе с лодкой конфискуем…
Тудыпку будто бичом хлестнули.
Он вскочил со стула, испуганно заморгал узенькими глазками.
— Шутишь, Кешка. Нету у тебя таких прав.
— Зачем шутить. Революция… людям не до шуток. Ты успел перетащить свои сетишки домой. Учти, обыск сделаем…
— А у отца тоже отберешь?
— Уже… сети, две новенькие лодки взяли, ему старье оставили. Башлык Страшных будет ходить в море на одной, а вторую… сам не знаю кому…
— Ой, что творится-то!.. Ты, Кешка, не мог за отца-то заступиться?..
Кешка горько
— Такой же он, как и твой Лозовский.
Тудыпка быстро накинул старенький полушубок и чуть не бегом пустился к складу.
— Э-эй, в шубе-то сгоришь! — еле успевая за ним, крикнул Кешка.
…Тудыпку недаром ценил Лозовский. Задолго почуял приказчик недоброе. Вместе с Грабежовым погрузили на несколько подвод самые лучшие сети, два новых невода, мот, нитки, еще нехоженые, пахнущие пенькой веревки и укрыли в надежном месте. Туда же свезли почти весь за-нас соли. А без соли-то рыбак пропал. Чем будешь рыбку солить? Протухнет рыбка-то вся.
…А утро тихое. Небо чистое, ни единого облачка. Солнце припекает.
Мужики встали навстречу Тудыпке, смотрят, как бодренько подбегает он к ним. Ждут.
Угодливо, со сноровкой и умением помог им Тудыпка произвести опись рыболовных снастей, подытожил все и расписался в акте.
— Вот теперь, господин… ой, простите, товарищ Лобанов, вы полный хозяин Курбулику, не хуже Лозовского, — заискивающе заюлил бывший приказчик.
Покраснел Лобанов. Гневно сверкнул глазами. Но ничего не сказал он Тудыпке.
…Однажды утром вбежал в дом трезвый, веселый Король. Ганька, как увидел его, не доел, выскочил из-за стола, бросился здороваться.
— А Волчонка с дедом все нет?! Ох, мошенники, так и знаю — женились на монголках! Ха-ха-ха! — смеется Король.
Грустно двигает кастрюлями Вера.
— Верка, отпусти деньков на несколько Ганьку в море, — подступил к ней Король. — Мяска на всех приволокем. Жирку.
— Ты, дядя Филантий, сначала обскажи Бириканские новости, как тетка Липистинья поживает, соседи наши.
Король махнул рукой, рассмеялся.
— Кумуха ли с бабами сотворится-то?.. Сидят дома да сплетни плетут.
— Это вам, бакланам, так кажется.
Весело притопывает Король.
— Вот, куру мать, кажется! Оно так и есть. А Волчонок-то все ж долго там… Скоро ль возвернется?
Вера тяжко вздохнула.
— Откуда же мне знать, о господи!
— Ты, Ганька, чо робишь?
— Сети починяет. Да такой он мастак, дя Король! Всю рвань у Макара Грабежова перепочинил. Макар-то обещал взять его в свою лодку на водопольную, — загордилась Вера.
— Эвон как! Молодец Ганька! А за девками-то бегаешь?.. Э, паря, тогдысь надо ехать на Ольхон сватать Цицик! — Король подмигнул Ганьке. — Соболька-то чуть не подарил ей — сразу же девке по нраву пришелся! Видел по глазам!.. Меня, брат, не проведешь!
Ганька красный выскочил на улицу.
…После завтрака, распалив свою трубку, Король заговорил уже серьезно.
— Соседка, я еду нерповать. Дай, думаю, возьму с собой и Ганьку, пусть парень навыкает у стариков морскому промыслу. Сгодится в жизни. Отпусти ево, не обижу, наделю и жиром и шкурками, ежели бог даст промыслу.