Подлинная египетская мумия работы полковника Стоунстила
Шрифт:
— Готов!
Смахнув со стола чертежи, карты, агатовые шарики, стеклянные глаза‑обереги, паутину и клочья пыли, старик закатал рукава.
— Вот что радует: когда принимаешь новорожденное чудо, не нужно кипятить воду и мыть руки. Подай‑ка мне вон тот свиток папируса, мальчик мой; за ним поищи штопальную иглу; достань с полки старый диплом; подними с пола упаковку ваты. Шевелись!
— Я мигом. — Чарли бежал и приносил, приносил и снова бежал.
Во все стороны летели засохшие веточки, пучки вербы и рогоза. Шестнадцать рук полковника сновали в воздухе и ловко орудовали шестнадцатью
— Ну вот! — показал он кончиком носа. — На половину готово. Обретает форму. Приглядись‑ка, дружок. Что здесь начинает вырисовываться?
Обогнув стол, Чарли так вытаращил глаза, что рот открылся сам собой.
— Да ведь… да ведь… — забормотал он.
— Ну?
— Это же…
— Ну? Ну?
— Мумия! Не может быть!
— Может! Дьявол меня раздери, парень! Может!
Полковник навис над столом. Погрузив пальцы глубоко внутрь своего творения, он прислушивался к его шепоту, возникшему из тростника, чертополоха и сухих цветов.
— Резонно будет, если ты спросишь, зачем создавать мумию? Ты, ты вдохновил меня на это, Чарли. Ты меня к этому побудил. Иди‑ка, посмотри в окно.
Мальчик поплевал на стекло и оттер от пыли и грязи небольшой кружок.
— Ну‑с, — заговорил полковник. — Что ты видишь, парень? Как там дела в городе? Не замышляется ли убийство?
— Скажете тоже…
— Не бросается ли кто‑нибудь вниз головой с колокольни? Не истекает ли кровью под взбесившейся газонокосилкой?
— Не‑а.
— Не бороздят ли озеро железные «Мониторы» и «Мерримаки», [3] не падают ли дирижабли на масонский храм, не погребают ли под руинами шесть тысяч масонов единым махом?
— Скажете тоже, полковник, — у нас в Грин‑Тауне всего‑то пять тысяч жителей!
— Гляди в оба, парень. Ищи. Высматривай. Докладывай!
Чарли пристально смотрел на плоский, как блин, городок.
— Дирижаблей не обнаружено. Масонских руин не обнаружено.
3
Не бороздят ли озеро железные «Мониторы» и «Мерримаки»… — «Монитор» — броненосное судно северян, «Мерримак» — южан; 9 марта 1862 г. между ними состоялся бой возле гавани Норфолка, штат Виргиния, — первое в истории столкновение броненосных кораблей. И если «Мерримак» — это был обычный фрегат, обшитый бронеплитами, то сконструированный Джоном Эриксоном «Монитор» представлял собой корабль небывалого прежде типа и дал название новому классу военных судов.
— Молодец! — Подскочив к окну, старик остановился рядом с Чарли и тоже начал производить осмотр местности. Он указывал в разные стороны то рукой, то носом. — В этом городе за всю твою жизнь не было ни убийства, ни пожара в сиротском приюте, ни жестокого маньяка, вырезающего свое имя на женских ногах!
— От скуки, — подхватил Чарли.
— Пра‑а‑ально! Следи за городом, сынок, а я еще поработаю. — Полковник Стоунстил вернулся к скрипучему столу и продолжил мять, ворочать и поколачивать странную, растущую под его руками фигуру. — Скуки здесь — навалом: отвешивай хоть фунты, хоть тонны. Скуки здесь — без конца и края: отмеряй хоть загробные ярды, хоть замогильные мили. Лужайки, дома, собачья шерсть, людские волосы, костюмы, что пылятся на витринах, — все одинаково унылое…
— От скуки, — договорил за полковника Чарли.
— А как развеять скуку, сынок?
— Не знаю… разбить окно в заброшенном доме с привидениями?
— Вот незадача, парень: в Грин‑Тауне нет таких домов!
— Был один. Да и тот снесли.
— Вот и я говорю. Ладно… что еще приходит на ум?
— Устроить резню?..
— Резни тут отродясь не бывало. Подумать только, у нас даже шеф полиции — честный человек! Даже мэр — неподкупный! С ума сойти. Весь город погряз в болоте зеленой тоски! Последняя попытка, Чарли: что еще можно придумать?
— Сотворить мумию? — повеселел Чарли.
— Верно, палки‑моталки! Учись, пока я жив!
Старик, не умолкая, пускал в дело ветхое чучело совы, крючковатый хвост ящерицы, пропахшие никотином бинты, завалявшиеся с 1895 года, когда он в один день сломал и лодыжку, и приятную интрижку, только‑только приехав на горнолыжный курорт; резиновые заплатки для автокамеры машины «Киссел Кар» 1922 года; отгоревшие бенгальские огни последнего мирного лета 1913‑го, — и все это переплеталось, сливалось воедино под ловкими костлявыми пальцами.
— Вуаля! Гляди, Чарли! Готово!
— Вот это да! — У мальчишки отвисла челюсть. — Полковник, а можно я еще сделаю корону?
— Сделай корону, парень. Сделай.
Когда солнце уже стало клониться к закату, полковник и Чарли, а с ними их египетский друг, спустились по скудно освещенной черной лестнице; шаги первых двух были тяжелы, как железные молоты, а третий то и дело подпрыгивал кверху, словно воздушная кукуруза над сковородой.
— Ну, хорошо, мы обзавелись мумией, а что с ней делать, полковник? — недоумевал Чарли. — Ни поговорить, ни побегать…
— Этого нам с тобой и не требуется, парень. А вот горожане и заговорят, и забегают. Выгляни‑ка на улицу!
Они отворили скрипучую дверь и увидели все тот же город, придушенный покоем, пораженный бездействием.
— Даже если ты, парень, сумел оправиться от Пустой Безнадеги, этого еще недостаточно. Город сжался, как часовая пружина, только вот циферблат оказался без стрелок, а из‑за этого утром страшно просыпаться: вдруг настало вечное воскресенье! Как по‑твоему, парень, кто избавит нас от этой напасти?