Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций

Старков Борис Анатольевич

По меткому замечанию одного из эсеровских лидеров В. М. Зензинова, ситуация к концу 1905 г. складывалась так: «Революция и правительство – как два человека, нацелившихся уже один в другого из пистолета. Весь вопрос в том, кто первый нажмет на собачку» [215] . И первым к активным действиям по наведению порядка в стране перешло правительство. 26 ноября 1905 г. власти, более месяца терпевшие Петербургский совет рабочих депутатов, арестовали его председателя Г. С. Хрусталева-Носаря. В ответ Совет принял краткую, но выразительную резолюцию, написанную его реальным лидером Л. Д. Троцким. В резолюции говорилось о продолжении подготовки к вооруженному восстанию.

215

Зензинов В. М. Пережитое. Нью-Йорк, 1953. С. 256.

2

декабря 1905 г. Петербургский совет бросил еще один вызов правительству, приняв так называемый финансовый манифест. В нем содержался призыв к населению «брать вклады из государственных сберегательных касс, из государственного банка, требуя уплаты всей суммы золотом», не платить налоги до тех пор, пока не будут выполнены все экономические и социальные требования трудящихся. Это должно было истощить золотой запас Госбанка и ускорить крушение всей системы денежного обращения в России. Одновременно населению предлагалось отказаться от внесения всех казенных платежей, а иностранные государства предупреждались, что русский народ не допустит выплаты долгов по заграничным займам царского правительства. Под манифестом стояли подписи нескольких организаций: Петербургского совета рабочих депутатов, Всероссийского крестьянского союза, ЦК (большевиков) и ОК (меньшевиков) РСДРП, ЦК партии эсеров и ЦК Польской социалистической партии. Позже к ним присоединился и Московский совет рабочих депутатов.

«Финансовый манифест» был открытым вызовом власти потому, что в октябре-ноябре 1905 г. в стране стремительно набирал темпы процесс оттока вкладов из сберегательных касс. По воспоминаниям министра финансов В. Н. Коковцова, началась настоящая осада сберкасс вкладчиками и теми, кто хотел обменять кредитные билеты на золото. В результате Госбанк вынужден был признать, что «не может удовлетворить полностью требования на золото, вызываемые агитацией крайних партий» [216] .

216

Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919 гг. Кн. 1. М., 1992. С. 106.

3 декабря за опубликование этого манифеста правительство закрыло восемь газет, в том числе большевистскую «Новую жизнь». 3 декабря Петербургский совет обсуждал вопрос о том, нужно ли отвечать на наступление реакции новой всеобщей политической стачкой, которая, это все понимали, перерастет в восстание. Сами рабочие были настроены очень решительно. Представители столичных большевиков в Совете Б. М. Кнунянц и П. А. Красиков прямо говорили, что «одной забастовкой мы не удержимся, забастовка связана с выступлением на улицу». Эсеры выступили против восстания, считая, что восстание еще не подготовлено. Председательствовавший на заседании Л. Д. Троцкий тоже полагал, что питерские рабочие должны подождать, пока начнет провинция. И как раз в момент обсуждения в помещение Вольного экономического общества, где заседал Совет, ворвалась полиция и арестовала 37 членов исполкома и 230 депутатов Совета. Полиция изъяла у рабочих 27 револьверов, несколько финских ножей и кинжалов.

В итоге революционеры и рабочие были поставлены перед выбором: признать свое бессилие перед натиском властей, отступить без боя или подняться на вооруженную борьбу. Утром следующего дня, 4 декабря, в Петербурге прошло заседание руководящих центров большевиков и меньшевиков с участием Ленина и Мартова, а также членов объединенного Петербургского комитета РСДРП (в то время в полном разгаре был процесс объединения двух социал-демократических фракций). На совещании было решено начать в ближайшие дни всеобщую стачку протеста против репрессий в отношении рабочих руководителей. 6 декабря исполком воссозданного Петербургского совета под председательством выходца из России, левого немецкого социал-демократа Парвуса (Гельфанда) единогласно принял такое же решение. По этому поводу Петербургский совет, РСДРП, эсеры и Бунд обратились с воззванием «Ко всему народу». «Лучше умереть в борьбе, чем жить в рабстве», – говорилось в воззвании. За всеобщую стачку высказались также «Союз союзов», Почтово-телеграфный союз и ряд рабочих профсоюзов.

Рабочие Москвы были настроены действовать еще более решительно. С самого начала своего существования их Совет рабочих депутатов вел подготовку к вооруженному выступлению. Арест Петербургского совета стал поводом к решительной схватке с правительством. 5 декабря на московских фабриках и заводах прошел своеобразный референдум о всеобщей забастовке. Рабочий корреспондент московской большевистской газеты «Вперед» передал настроение многих рабочих: «Чего тянуть –

начинать бы уж». Вечером того же дня на собрании общегородской конференции большевиков представители всех фабрично-заводских ячеек выступили в поддержку стачки-восстания, а один из рабочих железнодорожных мастерских откровенно сказал: «Мы всю ночь ковали и куем оружие. Если вы и дадите приказ воздержаться от вооруженного выступления, мы все равно выйдем; рабочий класс готов биться…» [217] Эсеры приняли соответствующее решение. Меньшевики, после некоторых колебаний, поддержали общую позицию. Вечером 6 декабря Московский совет узаконил всеобщую стачку с перерастанием в вооруженное восстание.

217

См.: Первая революция в России: взгляд через столетие. С. 360.

Через два дня в городе забастовало более 150 тыс. рабочих, служащих, вновь остановились поезда, не было электричества. Начались вооруженные столкновения с полицией и войсками. К 10 декабря рабочие воздвигли баррикады, и восстание стало свершившимся фактом. Разработанного и согласованного плана вооруженной борьбы у восставших не было, как не было у них и централизованного руководства: ни члены ЦК большевиков Ленин и Красин, ни такие крупные фигуры партии эсеров, как Чернов или Савинков, в дни восстания в Москве так и не появились. ЦК РСДРП восстанием в Москве не руководил (туда был направлен лишь представитель ЦК И. А. Саммер). Члены исполкома Московского совета большевики В. Л. Шанцер (Марат) и М. И. Васильев-Южин были арестованы в самом начале стачки. Среди революционеров наибольшим влиянием в рабочей среде Москвы пользовались эсеры.

Главной силой восставших были около 1700 вооруженных дружинников. Им противостоял 15-тысячный гарнизон, подавляющее большинство частей которого было ненадежно, и 2 тыс. полицейских. Наряду с оборонительными баррикадными боями рабочие дружины, вооруженные револьверами и бомбами, применяли против войск партизанскую тактику. Боевая организация при большевистском МК РСДРП выработала «Советы восставшим рабочим». В них, в частности, говорилось: «Каждый офицер, ведущий солдат на избиение рабочих, объявляется врагом народа и ставится вне закона. Его, безусловно, убивайте. Казаков не жалейте. На них много народной крови, они всегдашние враги рабочих. Пусть уезжают в свои края. или пусть сидят безвыходно в своих казармах. Там вы их не трогайте» [218] . Всех высших чинов полиции рекомендовалось убивать. Что же касается солдат, то, так как «солдаты – дети народа и по своей воле против него не пойдут», рекомендовалось «пехоты по возможности не трогать».

218

Там же. С. 366.

Бои в Москве в 1905 г.

Бои шли по всей Москве. Войска применили артиллерию. Даже Николай II, который редко фиксировал в своем дневнике события, выходившие за пределы узкосемейных интересов Романовых, на сей раз отметил «невиданное побоище между войсками и революционерами» в Москве. На помощь гарнизону правительство перебросило в мятежную столицу Семеновский и Ладожский полки. Самые ожесточенные бои шли в районе Пресни, где среди дружинников преобладали эсеры (ими руководил эсер М. И. Соколов, известный под кличкой Медведь) и их сторонники. Царские войска брали Пресню буквально штурмом. От артиллерийского огня выгорели целые жилые кварталы, в огне погибла мебельная фабрика племянника С. Т. Морозова – студента Московского университета Н. П. Шмидта, сочувствовавшего социал-демократам; сильно пострадала Трехгорная мануфактура Прохорова. На Пресне сражались ставшие впоследствии известными большевики Литвин-Седой, Сурен Спандарян, Михаил Фрунзе, Петр Заломов и др.

18 декабря штаб боевых дружин принял решение прекратить вооруженную борьбу. Начались репрессии: рабочих, участников боев расстреливали без суда на фабричных дворах, расстреливали за красный платок в кармане, за то, что не находили креста. Был схвачен и расстрелян бывший унтер-офицер машинист эсер А. В. Ухтомский, сумевший вывести из города более 100 дружинников. Перед расстрелом Ухтомский обратился к солдатам с речью, которая, видимо, сильно подействовала на них, потому что после первого залпа он остался невредим, затем был только ранен и добит уже выстрелом в упор из револьвера.