Подлинная история 'Зеленых музыкантов'
Шрифт:
(624) А вот с этим я теперь решительно не согласен - получается, что Достоевский и Толстой важнее для молодого человека, чем папа и мама. Это откровенная чушь!..
Хотя, возможно, и нет. Достоевский выкарабкался из революции, Толстой из "грехов дворянской юности". Им "Господь врачебную силу с небес ниспослал".
(625, 626) [...]
(627) , запахло дьявольской серой.
(628) Да что же это такое?! Какие еще, к чертовой матери, "балалайки"?!
(629) Шумят столичные витии.
Та-та-та-та-та-та-та-та.
А там, во глубине России,
Там -
Как только вернусь в Москву, обязательно выучу эти стихи наизусть, а то прямо стыдно перед читателями, что я не помню, кто их написал. Вот оно, наконец-то, и сказалось, отсутствие гуманитарного образования. Вот же суки-коммунисты, перегородившие мне дорогу к подлинной культуре, отчего я и пробавляюсь всю жизнь ее эрзацами.
(630) [...]
(631) И правильно, между прочим, сделал. Так-то оно и лучше - и для Ивана Иваныча, и для нас с вами, дорогой читатель!
(632) , но, как выяснится на дальнейших страницах повествования, "еще не вечер" для Ивана Иваныча, который теперь целиком устремится в будущее.
По воспоминаниям Б. А. Ахмадулиной, В. Набоков решительно не мог понять, в каком контексте библейская фраза "еще не вечер" употребляется В. Максимовым, отдельные слова понимал, а общий нынешний сленговый смысл нет.
(633), как оборотная сторона наркотических "глюков". И вспомнилось несчастному читанное в далеком детстве стихотворение Корнея Чуковского "Мойдодыр": "И мочалки, словно галки, улетели от меня".
(634) Все это является скорее описанием похмелья, которое автор испытывал неоднократно в течение своей поучительной жизни.
(635) С этим никто и не собирается спорить.
(636) [...]
(637) Ага, догадался наконец-то! Внимание, читатель! Героическая тема конформизма приобретает в романе симфоническое звучание.
(638) Бегают и ходят туда-сюда, как заводные, практически все герои Достоевского, особенно "подросток". Физически это невозможно, и в этом свете я могу выглядеть как последний, циничный и почтительный последователь русских классиков. Меняем свет, и пусто на сцене.
(639) Традиционный путь дезертира - в бабу. Баба - мягкая укрывающая плоть. Здесь даже не секс, а паническое желание раствориться в этой плоти, как противозачаточная таблетка, перейти в иное состояние, не подвластное внешнему миру.
Бабы взаимно любят дезертиров, и я ни одной секунды не поверю, чтобы какая-нибудь из них утопилась только из-за того, что ее муж сбежал с войны и позорит ее перед НАРОДОМ (см. комментарий 606). Все это - интеллигентские выдумки, потому что любая баба отнюдь не дура, а - сохраняющая семя субстанция. Бабы люто ненавидят войну. Мир во всем мире - есть конечный, но недостижимый результат всеобщего конформизма. Конформизм имманентен бабам, и все исключения из этого лишь подтверждают общее правило.
(640) Ну и чем же он уж так нехорош, спрашивается, этот вечер? Возвратиться в лоно никогда не поздно. Ведь так и говорят - вернулся в лоно семьи.
(641) [...] Женщины, которые обижаются, услышав слово "баба", недооценивают себя и тем самым
(642) Отлично! Советский человек имеет право на отдых! Хотя телевизор, конечно же, там был, сами понимаете, какой, и от кресла отваливались деревяшки. Качественный отдых - залог успешной работы. Я вот живу на бывшей вилле тов. Отто Гротеволя, и здесь весь интерьер из тех самых 60-70-х люстры, торшер, "палас", журнальный столик, "шифоньер". Все - старое, роскошное, разрушающееся, все ГДРовское-советское, включая электроплиту "Мечта". Так что я знаю, о чем говорю.
(643, 644) [...]
(645) Все девушки СССР, слабо владеющие теорией и практикой секса, считали его своим женихом. Дикторша телевидения, млея от восторга, спросила его - женат ли он? Он отвечал ей даже без раздражения, просто и вежливо, как дуре. Только потом все всё поняли, когда и к нам - чу! - пришла желанная "сексуальная революция", предтеча "перестройки".
(646) Наверняка кружка была чистая, уютная, с золотыми узорами. Да и пила аптекарша скорей всего не ополоски какие, а настоящий индийский чай "со слоном", который купить в обыкновенном магазине было тогда куда труднее, чем встретить сейчас на улице упомянутого слона.
(647), а стукнуть ей по спине, чтобы это прошло, Иван Иваныч, согласно cупружескому этикету, пока еще не имел права.
(648) Так искусство из малопродуктивного занятия стало одним из подводных крыльев Ивана Иваныча, вынесших его на поверхность бытия: ведь это типичная фраза типичного "исповедального" фильма 60-х про "ищущую" (идеалов, а не вшей) молодежь. Однако, чтобы к месту произнести эту фразу, ее надо знать и всегда держать про запас, как порох, сухим. Многие "новые русские" в этом аспекте являются интеллектуалами и удивляют людей, еще менее образованных, своей разносторонней эрудицией.
(649) , как "Дама с камелиями" в своей последней стадии. [...]
(650) Понятно, что "свобода - осознанная необходимость". А вот осознанная необходимость - это тоже, что ли, свобода?
(651) Испорченный не хуже ХVIII ХХ век, подходя к своему закономерному концу, делает эту фразу зримо двусмысленной. А ведь в 1974 году она еще казалась вполне пристойной.
(652, 653) [...]
(654) А вообще-то Иван Иваныч плакал тогда практически последний раз в жизни. Не считать же высококачественными его бешеные слезы, когда он несколько лет назад сильно накрылся акциями МММ или когда его клюнул в ухо павлин в берлинском ZOO им. В. Шкловского, где он был на экскурсии с "группой господ", приехавших подписать контракт на вывоз из России того, что в ней еще осталось.