Подлунный квест
Шрифт:
Зато познакомились в «Золотых Воротах» еще с одной русской тургруппой. Пятеро молодых мастеровых из Читы направлялись за партией Слепков — как видно, уже далеко не впервые. Путь их лежал в Шанхай, но сперва им все равно предстояло посетить Великую Стену — проскочить эту достопримечательность мимо китайцы не позволяли никому, что наших читинцев несколько выводило из себя. В Шанхае их ждал ценный заказ — чуть ли не из самого Шаолиня — и мастеровые почему-то опасались, что, пока они станут терять время на уже многократно исхоженную ими вдоль и поперек Стену, артефакты перехватят какие-нибудь ушлые контрабандисты. Себя они, к слову, таковыми не считали, хотя в чем видели разницу — я лично не понял.
В итоге, на Стене мы оказались одновременно — читинцы так и планировали заскочить туда прямиком с Формозы, у нас же изначально
Погода стояла ясная, и в кристально чистом зимнем воздухе Великая Стена предстала пред нами во всей красе. Нужно признать, впечатление она и впрямь производила незаурядное. Извиваясь, словно исполинская каменная змея, Стена вознеслась на заснеженный горный хребет и словно не замечала ни крутых подъемов, ни обрывистых спусков. Само по себе сложенное из серого кирпича укрепление не превышало, пожалуй, и шести саженей, но, встав над пропастью, казалось неизмеримо выше. Наверху же между двух рядов прямоугольных зубцов Стены легко разминулась бы пара «Руссо-Балтов». Правда, далеко уехать экипажам бы не удалось — что справа, что слева: путь бы им очень скоро преградила та или иная каменная башня с плоской крышей и узким сквозным проходом по центру— едва протиснуться пешему.
У одной из таковых башен и предложил нам остановиться Го Вэньхуа.
— Общая длина Подлунного Рубежа — около двадцати пяти тысяч ли, что в пересчете на привычные вам единицы измерения составит порядка двенадцати тысяч верст, — гордо поведал нам гид. — Начало возведения Рубежа относится к так называемому периоду Воюющих Царств, то есть временам, за сотни лет до легендарного прихода в Восточную Европу славянских вождей Чеха, Леха и Руса, и за доброе тысячелетие до правления в Ладоге князя Рюрика, — исподволь подчеркнул Го седую древность своего народа. — Строительство было завершено в годы расцвета династии Мин — в России тогда царствовал Борис I Годунов. С тех пор и поныне Подлунный Рубеж надежно хранит Поднебесную империю. В популярную ныне в Европе Книгу рекордов Гиннесса он занесен как самый большой из известных в мире артефактов, а также как самый древний действующий из оных.
Убаюканный напевным голосом экскурсовода, я не сразу уловил смысл им сказанного. То есть Великая Стена — это артефакт?
— Именно Рубеж позволяет Поднебесной контролировать астрал и диктовать свою волю бестелесным сущностям, — невозмутимо продолжил между тем Го. — Стихийные пробои, так донимающие жителей Европы и России, в Китае не фиксировались уже многие сотни лет! В то же время, открытие портала, в других державах требующее от одаренного значительных затрат маны, здесь у нас — сущий пустяк! Именно сим вызваны строгие ограничения на астральные переходы, установленные в Поднебесной — свободное применение столь сложной техники, доступной по мане каждому мастеровому, неизбежно повлекло бы хаос. А хаоса мы в Китае не любим, наше кредо — порядок! Кстати, сохранить его нам позволяет все тот же Подлунный Рубеж — решись кто-либо наколдовать нелегальный портал, тот будет незамедлительно зафиксирован и вскорости блокирован, а виновному не поздоровится!
Ну да, о чем-то подобном нас еще майор Кутепов предупреждал: по Китаю — только «общественным транспортом». Правда, Дмитрий Валерьевич не упоминал, что дело тут в Стене. Может, с его «любовью» к Поднебесной, просто не захотел лишний раз рекламировать Великий Китайский артефакт?
— Мощность Подлунного Рубежа такова, что позволяет держать под контролем выходы из астрала не только собственно в Поднебесной — но и далеко за ее пределами — на втрое большей собственно Китая территории! — заявил между тем наш экскурсовод. — Сие иногда служит почвой для нелепых инсинуаций — мол, Поднебесная грезит об экспансии, собираясь силой и маной захватить земли соседей. Роли жертв сулят Вьетнаму, Сиаму, Бирме. Иногда называют даже русское Приамурье… Разумеется, никаких реальных оснований под сими гнусными измышлениями нет и быть не может! — горячо воскликнул Го — аж ладони к сердцу приложил для убедительности. — Единственное влияние, которое Китай желал бы иметь на своих соседей — культурное!
Что ж, понятно: мир, дружба, и вообще мы тут белые и пушистые. А то, что артефакт отгрохали, покрывающий четыре Китая — так это от избытка древней культуры… Майор Кутепов с его хромой ногой подтвердит! А не подтвердит — так вы ему не верьте…
— Но как бы ни была важна сугубо практическая роль Рубежа, — снова заговорил Го после короткой паузы, в течение которой мы, вероятно, должны были в полной мере осознать всю грандиозность миролюбия Поднебесной, — созданный в Китае и китайцами он не мог не выйти еще и эстетически безупречным! Столетиями Подлунный Рубеж вдохновлял на шедевры талантливых живописцев и поэтов — а сегодня и у вас есть возможность приобщиться к его непревзойденной красе! Быть может, чувство, которое вы при сем испытаете, также окажется увековечено в каком-нибудь художественном произведении, коему будет суждено пережить века — как самому Подлунному Рубежу? Впрочем, довольно слов: просто пройдитесь по Стене, полюбуйтесь на нее, проникнитесь ее величием… У вас полчаса, — деловито закончил гид. — Я буду ждать вас здесь, у сей сторожевой башни. — Если есть вопросы — прошу задавать, если же нет — счастливой прогулки!
Мы пятеро переглянулись. Тереза показала глазами вдоль стены: идем, мол? Но я снова повернулся к нашему сопровождающему.
— Господин Го, у меня вопрос.
— Прошу, молодой князь, — с любезной улыбкой кивнул мне китаец.
— Почему Рубеж называют Подлунным? — спросил я.
— Так повелось издревле, — пожал плечами гид. — Некогда люди полагали, что Луна представляет собой сам Ключ — или одно из его проявлений. Тогда, вероятно, и возникло сие красочное название.
— А сейчас в Поднебесной Луну Ключом не считают? — уточнил я.
— Помилуйте, молодой князь, мы современный, образованный народ, — слегка нахмурившись, проговорил китаец.
— Прошу прощения, у меня и в мыслях не было в этом усомниться, — поспешил заверить я собеседника.
— Ваши извинения приняты, — сухо склонил голову «уникорнис». И когда я уже счел было, что инцидент исчерпан и вопрос закрыт, вдруг продолжил. — Возможно, молодой князь, до вас дошли писания наших монахов — из Шаолиня и прочих монастырей. В оных и впрямь иногда отождествляются Ключ и Луна. Но сие, разумеется, сугубо в философском смысле, иносказательно.
— Благодарю, я так и полагал, — поклонился я китайцу.
— Что ты полез к нему с этой своей Луной? — с упреком бросила мне Муравьева через минуту, когда, предоставленные сами себе, мы отошли от китайца по стене шагов на тридцать.
— Кто ж знал, что он так напряжется? — развел я руками. — Просто хотел понять, откуда такое название.
— Ты бы еще спросил, почему империя у них — Поднебесная! — хмыкнула Маша.
— Нервные все какие! — раздраженно поморщился я.
Тем временем наша пятерка слегка рассредоточилась. Тереза и Светка сунулись в сторожевую башенку и поднялись на ее крышу, откуда Каратова теперь радостно махала мне рукой. Златка подошла к краю стены, и, высунувшись между зубцами наружу, напряженно вглядывалась куда-то в бездну пропасти. Мы же с Муравьевой неспешно дошли до ступеней, спускавшихся к следующей башне — близняшке той, что уже облюбовали молодая баронесса со Светкой. Здесь нам навстречу снова попался один из читинцев, еще на Формозе представившийся Степаном Степановичем. И аккурат в тот момент, когда мы шутливо раскланивались с мастеровым, в сажени справа от меня внезапно возник серебряный прямоугольник портала.
— Это еще что, к духам? — изумленно ахнул, отпрянув к зубцам стены Степан.
— Ведь запрещено же! — растерянно пробормотала Маша.
— Может, это казенный? — неуверенно предположил я — самих нас высадили у подножия стены, наверх пришлось забираться ножками, а этот открылся прямо здесь…
— Наверное… — согласилась было Муравьева — и тут из портала на стену шагнула высокая, закутанная в какие-то неприметные одежды темная фигура.
В первый миг мне почудилось, что это покойный граф Василий Ростопчин явился за мной из Пустоты. Машинально я призвал щит, но почти тут же понял, что лицо вынырнувшего из астрала человека хоть и кажется мне знакомым, но выглядит значительно моложе спесивого графского лика. Сын?