Подмастерье палача

Тюрин Виктор Иванович

Мое возвращение домой днем, настолько сильно удивило хозяйку, что, когда та пришла в себя, я уже прошел в свою комнату, где, закрывшись на ключ, лег спать. Проснулся в темноте, но стоило мне понять, что за окном стоит ночь, повернулся на другой бок и снова заснул, чтобы уже встать уже утром, под бой церковных колоколов. Комнату залил солнечный свет, а через открытое окно были слышны, уже ставшие привычными, многоголосые звуки проснувшегося города. Сладко потянувшись, я подумал, что жизнь здесь не так уж примитивна, как мне показалась сначала.

"Прямо приключения из исторического романа, — пришедшее мне в голову сравнение, заставило меня усмехнуться. — Вот уж никогда не думал, что когда-нибудь мне придется пережить подобное. Королевский

шпион. Подумать только".

Мысли тут же привычно съехали на мою нынешнюю работу. Судя по собранной мною информации, а также по специфичности, полученных мною, заданий, все выглядело проще и одновременно сложнее той работы, которой мне приходилось заниматься в прошлой жизни. Если там передо мной ставили конкретные задания, то здесь средневековый шпион вместо добывания конкретных сведений, собирал данные о численности войск потенциального противника и его вооружения, о соотношении сил между придворными группировками, размерах государственной казны, сильных и слабых сторонах королей и императоров. Как я уже понял, разведчики средневековья должны были разбираться в дипломатии и военном деле, истории и географии, экономике и торговле, при этом быть хорошими актерами, чтобы выглядеть теми людьми, за которых себя выдавали. Вместе со всем этим они должны искать нужных людей — источники информации и одновременно плести интриги, чтобы уничтожить врагов короля, причем не стесняясь в средствах. Здесь все шло в ход — подметные письма и грязные слухи, яд и наемные убийцы, подкуп и предательство. При этом шпионов не мучили угрызения совести, потому что уже в эти времена возобладала идея еще не родившегося итальянского философа Никколо Макиавелли: не отклоняйся от добра, когда возможно, и становись на путь зла, когда это необходимо для блага государства. По его мнению, в государственных делах нельзя руководствоваться такими понятиями, как справедливость и несправедливость, гуманность и жестокость, слава и позор, а значит, для достижения цели все средства хороши.

Прокрутив все это у себя в голове, я вздохнул: — Тяжело придется, а с другой стороны, когда мне было легко? Вот только надо подучиться, да над психологией не мешало бы поработать. Пару специальностей бы освоить, а то ведь кроме палача, смогу изобразить лишь бродягу… да еще разбойника. Тут много ума не надо, но и важной информации не получишь. Для этого нужно поднимать планку на уровень дворянина, но для этого у меня нет ни родословной, ни соответствующих манер, ни умения сражаться на мечах. Интересно, а как выкручивался, в таких ситуациях, прежний Клод Ватель? Может на монаха поучиться, ведь латынь у меня временами проскакивает? Дьявол! срочно нужны учителя! Вот только что для меня лучше, не имею ни малейшего понятия, к тому же непонятно, какая ждет меня впереди работа? Хорошо, если в городе работать придется, а если прямо сейчас куда-то ехать надо? Посоветоваться бы! Только с кем? Палач и Жерар отпадают. Остается Анри. Только этот тип еще тот!".

Приведя себя в порядок, я вышел и поздоровался с мадам Бове, которая, судя по пустой корзинке, стоявшей на столе, собиралась на рынок.

— Сударь! Вы уже встали! А то я уже начала беспокоиться, не случилось ли чего с вами. Вы не заболели? У вас все хорошо?

— Спасибо, мадам Бове. У меня все хорошо, просто много дел.

Выйдя на улицу, с удовольствием вздохнул запах свежевыпеченного хлеба, поздоровался с пекарем и его учеником, после чего отправился по хорошо знакомому маршруту, в "Дубовый лист". Настроение было хорошее. Во-первых, выспался и отдохнул, а во-вторых, я уже прикинул, что если оружейник мне скинет двадцать процентов в цене, то я смогу себе позволить миланскую кольчугу, тем более что арбалет мне уже покупать не надо.

"Кстати, надо узнать цену на кольцо, которое мне "подарили" ювелиры. В конце концов, если я заберу треть суммы, что лежит у ювелиров, то вообще без проблем куплю себе железную одежку. С другой стороны, что я уперся именно в эту кольчугу? Есть же б/у. Почему их не взять?

Треть цены от миланской. Или купить кирасу. Снял — надел. Черт, как трудно судить о вещах, при этом не зная, что для меня будет лучше. Нет, надо посоветоваться со знающим человеком".

На эту роль я определил хозяина постоялого двора, ведь кому, как не ему, бывшему наемнику, знать все о доспехах. Жерар встретил меня со своей традиционной зловещей ухмылкой. Другой бы человек посчитал, что тот вынашивает нехорошие планы в отношении него, но я видел, что тот искренне рад моему появлению.

— Вот теперь ты, Клод, на приличного человека похож. Тебе бы живот отрастить, да в глазах благодушия прибавить, можно и в лавку сажать, — пошутил он.

— Не дождешься. Что нового?

— Шотландцы тебя спрашивали.

— Что на завтрак?

— Тушеная зайчатина, жаркое из баранины в чесночном соусе, телячий паштет…

— Давай жаркое. Только чуть попозже. Сначала зайду к шотландцам.

Всю компанию я нашел в комнате, в которую сняли для раненого, где они, похоже, отмечали успешное окончание дела. Пришлось и мне с ними выпить, после чего я закрыл с ними договор, сказав, что остальные деньги они могут забрать у Жерара, которого прямо сейчас предупрежу. Им было очень интересно понять, что я за человек, но получив скользкие и уклончивые ответы, прекратили расспросы, что никак не сказалось на их радушии и доброжелательности.

— Ты действительно был подмастерьем палача? — спросил меня Алан.

— Это что-то меняет?

— Для нас — нет. Просто сначала ты мне не показался человеком, который умеет держать в руке меч.

Насколько я понял, это было образное выражение, означавшее похвалу человеку, в котором шотландец видел настоящего мужчину. Еще раз пожелав скорейшего выздоровления раненому, я спустился вниз и предупредил хозяина насчет расчета с наемниками, потом поинтересовался его мнением по поводу кольчуг.

— Миланская? Это еще смотреть надо. Наши оружейники, незнающему человеку, могут что угодно продать. Только я тебе так скажу, Клод, кольчуга, скрытая под одеждой, хороша для тайных дел, когда у твоего врага кинжал или нож, а для путешествий, про которые ты говоришь, она бесполезна. Она не защитит тебя ни от стрелы разбойника, ни от меча наемника. Лучше поинтересуйся у купцов, которые половину жизни проводят в дороге, носят ли они кольчугу, и они тебе скажут, что нет, а нанимают себе для охраны наемников. Так что, когда соберешься путешествовать, езжай лучше с купеческим обозом. Или найми себе телохранителей.

— А по оружию что посоветуешь?

— Ты же сам мне сказал, что кроме кинжала ничем не владеешь, так что нет смысла попусту болтать языком. Добавлю только, что мог бы взяться за твое обучение, но даже в этом случае понадобится полгода, что ты смог научиться прилично владеть мечом.

— Я подумаю над твоими словами, Жерар, а пока пойду поем.

После сытного завтрака, встал, расплатился, махнул рукой бывшему наемнику и получив в ответ его кривую ухмылку, вышел на улицу.

Я рассчитывал, что у меня будет несколько дней отдыха, пока Анри и остальные будут заняты делом "Красных плащей". Правда, была вероятность, если у них что-то пойдет не так, они могут списать свою неудачу на меня. Как бы то ни было, мне оставалось ждать и надеяться, что все сложится хорошо.

Решив не терять времени попусту, я направился к оружейнику, держащему тир. Пока шла тренировка, хозяин подсказывал и давал советы.

Честно говоря, веры в арбалет у меня не было, но тут мне приходилось довольствоваться фразой: пусть хоть что-то будет. На меня произвела весьма сильное впечатление схватка гиганта Франсуа с шотландцами, которая дала мне четко понять, что такое профессиональный солдат.

"Любой из них за минуту порубит меня в капусту и даже не вспотеет. Начать тренировки с оружием? Даже не знаю. Полгода, это приличный срок. Хм. Но тот же Клод Видаль как-то выкручивался. Охмурял служанок, подкупал слуг. Хм. Все-таки интересно, кто его хотел убить?".