Подмененный
Шрифт:
Сам Юнни сидел по другую сторону костра, неподвижный и сумрачный, как вырубленный из черного дерева истукан.
Слева от Андрея, привалившись к дереву плечом, беззаботно храпел Шагадди.
До наступления ночи положение трех людей, затерявшихся среди безумия Гиблого бора, не изменилось.
Шагадди по-прежнему не чувствовал ноги, ужаленной тысяченожкой. Впрочем, сей факт можно было расценить двояко. Плохо было то, что Шагадди все еще не мог самостоятельно передвигаться, хорошо – что он все еще был жив и чувствовал себя не хуже, чем с утра, а это означало, что яд тысяченожки был несмертелен.
Оккупировавшие поляну тысяченожки несколько приутихли, но, как и прежде, пытались атаковать приближающихся к ним
Если оружие людей тысяченожки не тронули, то над поклажей потрудились основательно. Трудно было понять, каким образом, не имея мощных челюстей, они сумели прогрызть рюкзаки и перепортить большую часть находившихся в них вещей. Впрочем, возможно, над этим потрудились какие-то другие твари, обитающие в Гиблом бору и решившие воспользоваться результатами одержанной тысяченожками победы. Как бы там ни было, из провианта остались целыми только консервы. Остальное было либо растащено, либо превращено в труху. Но самым ужасным было то, что внутренности рации также были превращены в невообразимое месиво из отдельных целых деталей и мелко нашинкованных проводов. Теперь даже опытный специалист, имеющий под руками все необходимое для ремонта, наверняка предложил бы просто выбросить этот металлический лом.
Впрочем, Шагадди умел радоваться и малому. Плотно закусив тушенкой, разогретой на костре, он сказал что-то насчет того, что все равно, мол, тащиться ночью по лесу нет смысла, и со спокойной совестью завалился спать.
Андрей и Юнни заснуть не могли. Они сидели по разные стороны от костра и молча наблюдали за пламенем. Время от времени то один, то другой из них поднимался, чтобы подкинуть в костер дров, после чего снова садился на свое место.
Говорить было не о чем. Все и без того было ясно. Можно было сколько угодно убеждать себя в том, что шансов спастись нет только у мертвых, но в душе каждый отдавал себе отчет в том, что в сложившейся ситуации еще один прожитый день ровным счетом ничего не решает.
Андрей не хотел разговаривать даже с Дейлом. Теперь уже не имело абсолютно никакого значения то, как каждый из них относился к возможности погибнуть, оставшись вместе со всеми, или спастись, вызвав техников из Статуса. Второй вариант отпал сам собой. Об этом Дейл сообщил Андрею вскоре после того, как застрелился Снаттер. Если у Андрея еще и были какие-то основания не доверять своему напарнику, то для того, чтобы убедиться в том, что на этот раз Дейл говорит правду, ему было достаточно попытаться послать в Статус сигнал бедствия. Ответным сигналом, свидетельствующим о том, что его вызов принят, должно было стать легкое электрическое покалывание за левым ухом, в точке, где находился имплантированный ретранслятор телепатических сигналов. Ответа на посланный Андреем сигнал бедствия не было. Да и быть не могло, потому что имплантированного ретранслятора не было на месте. Должно быть, его вместе с клочком кожи вырвала одним из своих крючков тысяченожка, разодравшая Андрею всю шею. Теперь для того, чтобы восстановить связь со Статусом, Андрею нужно было связаться с одним из его агентов в Кедлмаре. А чтобы сделать это, нужно было сначала выбраться из Гиблого бора.
Круг замыкался, поскольку Андрей уже не верил в то, что сможет когда-либо выйти из этого проклятого леса, имея при себе насмерть перепуганного юнца и одноногого калеку.
Дейл даже и не пытался ободрить своего напарника, понимая, что в лучшем случае просто нарвется на грубость, а в худшем – имеет шанс навсегда испортить отношения со своим реципиентом. Однако когда Андрей поинтересовался, чем он там сейчас занимается, Дейл ответил, что компанует отчет о Гиблом боре. Впрочем, агенты Статуса могли получить отчет и спустя много лет, обнаружив то, что останется к тому времени от Андрея, и собрав
Андрей в очередной раз провел пальцами по глубокой ложбинке на прикладе, в которую при стрельбе ложился большой палец правой руки. Оружие в руках не являлось для него искушением. Вопреки тому, что он недавно сказал Юнни, Андрей никогда не считал самоубийство радикальным способом решения всех проблем. Он не мог даже представить себе ситуацию, при которой он по собственной воле, находясь в здравом уме и трезвой памяти, мог бы пустить себе пулю в лоб. Как бы там ни было, что бы ни рассказывали священники и проповедники, лучше уж помучиться на этом свете, чем рассчитывать на вечное блаженство на том. К тому же, как говорят все те же святоши, врата рая для самоубийц закрыты. А почему, собственно? Чем заслужил такое пренебрежение к своей душе тот же Снаттер?
Андрей сидел, скорчившись, как зародыш, и не имел ни малейшего желания двигаться. Перед глазами у него плясал огонь – один из первичных элементов мироздания, самый загадочный и потому наиболее привлекательный для человека. Андрей чувствовал, как постепенно погружается в состояние полудремы. Он видел языки огня, ощущал запах дыма, слышал, как негромко потрескивают ветки в костре, но при этом в его утомленном сознании объективная реальность расплывалась, превращаясь в причудливое переплетение фантастических деталей и образов.
Где он сейчас находился? В Гиблом бору? Ну так что с того? И здесь живут люди. Только странные какие-то… И откуда они здесь появились? Реликтовые гуманоиды вроде земных снежных людей?.. Вообще странное место этот Гиблый бор… «Странное» – это еще мягко сказано. Странно то, что специалисты из Статуса до сих пор обходили его своим вниманием. Прагматики… Что для них какие-то там зеленые человечки. Им подавай глобальные задачи по перестройке общества! Им бы с их старательностью… Неудивительно, если со временем выяснится, что и постперестроечную бодягу в России развела группа не в меру рьяных энтузиастов из Статуса, решивших, что так будет лучше для всей Вселенной. А то делать им больше нечего, как только сочинять сказки о Лох-Несском чудовище. Будет вам, Алексей Александрович!..
Невообразимо тяжелые веки медленно сползали на глаза, делая обзор похожим на вид из смотровой щели танка. Откуда вдруг появилась эта усталость?.. Каких еще событий ждать сегодняшней ночью?
Сделав усилие, Андрей приподнял руку и провел ладонью по влажному от пота лицу. Ночь была душной. Сейчас, чтобы прийти в себя, неплохо было бы вылить на затылок холодной воды. Но воду нужно было экономить. За все время своих странствий по Гиблому бору люди еще ни разу не встретили ни родника, ни ручейка. Хотя, судя по карте, лес должна пересекать довольно крутая река. Но даже если и удастся отыскать источник воды, то предугадать последствия ее употребления невозможно. Испить воды Гиблого бора Андрей решился бы только в самом крайнем случае, если бы альтернативой была смерть от жажды… «Не пей, Андрюша, водицу – монстриком станешь…» Андрей мрачно усмехнулся собственной глупой шутке. Интересно, о чем это говорит – об умении посмеяться над собой или о склонности к черному юмору?.. Можно узнать мнение Дейла… А впрочем, какая разница…
Андрей посмотрел на неподвижно сидящего по другую сторону костра Юнни. О чем он сейчас думает? О спорах чужой жизни, которые, как он считает, попали в его организм? Или вспоминает свою жизнь до армии? А была ли она у него вообще? Быть может, армия – это самое лучшее, что случилось с ним в жизни? Как и у Шагадди?..
– Юнни, – негромко позвал Андрей.
Никакого ответа. Должно быть, солдат задремал, сидя у костра. Ничего страшного. Сегодня ночью сержант не назначал часовых. Он был уверен, что сам просидит без сна всю ночь. Многое нужно было обдумать и попытаться объяснить хотя бы самому себе… Или Дейлу.