Подменыш. Духовидец. Кошмары. Одержимые. Пражский студент (сборник)
Шрифт:
Она ждала минут десять. Но приехал не секретарь, а сам Паркер Брискоу, видимо взволнованный.
– Тэкс передал мне, что вы здесь, – сказал он. – Я привёз деньги. – Он подошёл к окошечку и подал служащему деньги:
– Выберите лучшую каюту для мисс Войланд!
Затем он вернулся к ней, отвёл её обратно в приёмную залу и сел возле неё.
– Мисс Войланд, – начал он. – Как видите, я не чиню вам никаких препятствий. Поезжайте в Европу. Быть может, это и лучше – вы проникнетесь другими мыслями. Но позвольте мне повторить вам, что я не настаиваю на нашем
– Вы кое-что забыли, – ответила Эндри, – вы ведь приняли обязательства и по отношению ко мне.
– Знаю, знаю! – воскликнул он. – И ничего не забыл. Все, что обещал, уплачу вам до последнего доллара.
– Мистер Брискоу, – сказала она спокойно, – Вы заблуждаетесь – этим вы нашего договора не исполните. У вас была мысль, и для её осуществления вы купили меня. Я приняла ваши деньги, но вовсе не подарок от вас. Поймите это хорошо!
Он потёр руки, стиснул их, точно давил орехи.
– А если я не хочу, если я уклоняюсь, – воскликнул он.
Она покачала головой.
– Уладьте это с вашей дочерью. Если откажусь я, как вы хотите от меня сегодня, то и Гвинни на это согласится. Если же я настаиваю, то она никогда этого не сделает. Вы это знаете так же хорошо, как и я, мистер Брискоу.
Он промолчал, вздохнул. Когда он снова начал говорить, голос его звучал совсем иначе:
– Штейнметц послал мне вчера одного человека, конечно, немца. Немцы всегда фигурируют в роли людей, делающих невозможные вещи возможными. Я договорился с ним, предоставил ему полную свободу. Но в ту минуту, когда он сегодня утром уходил из моего кабинета, я ясно понял, что это – обыкновенное преступление и ничто иное! Врачи – они, уж конечно, ухватятся: это – их занятие, их честолюбие. А немец будет их подстёгивать. Он делает это ради долларов и потому, что ему занятно участвовать в таком деле. Но безумная идея исходит от меня одного. Я – причина, а вы, вы, мисс Войланд, из-за этого погибнете!
Она ответила:
– Бросьте, мистер Брискоу. Умру я или нет – эту опасность я принимаю на себя. Вам не удастся меня переубедить…
Она оборвала свою речь. Затем медленно продолжала:
– Для этого существует только одна возможность…
– Какая? – с живостью спросил он.
Она поднялась, сделала несколько шагов, остановилась. Снова прошлась по пустому залу, вернулась к нему. Пристально посмотрела на него, опять повернулась, снова прошлась по большой комнате. Она размышляла – чего ей надо? Существует одна возможность? Какая и для чего?
Вошёл служащий с выписанным билетом, дал ей большой опросный лист, прося заполнить.
– Сейчас, сейчас, – пробормотала она.
Внезапно ей стало ясно, что она чувствовала. Если бы Ян, если бы её кузен Ян…
Это была единственная, едва ли вероятная возможность… Последняя, тихо трепетавшая мечта её бедной души. Если бы пришёл Ян, если бы он сказал: все это – бессмыслица, брось! иди ко мне, Приблудная Птичка!
Она
– Существует одна возможность, одна единственная. И потому, что я совершенно бессознательно её чувствовала и желала, я и заказала билет в Бремен.
Он посмотрел на неё. Глаза у неё, как всегда, были ясные. Но слова с трудом сходили с её губ, точно сквозь слезы.
– Пусть всемогущий Бог… – начал он.
Она жёстко перебила его:
– Брискоу, оставьте в покое Бога. В этом деле он ни при чем.
Он схватил её руку и сжал так, как будто хотел раздавить:
– Обещайте мне, мисс Войланд, что вы сделаете все, чтобы превратить эту возможность в действительность.
– Я хочу это сделать… – прошептала она.
Они сидели рядом молча. Потом она заговорила:
– Я хочу попытаться… должна попытаться… Может быть… может быть…
Он почувствовал, как её надежда становится его надеждой:
– Может быть! – воскликнул он. – Несомненно, несомненно! Если бы только вы твёрдо захотели! У меня нет ни малейшего представления, в чем дело, и я не хочу вас ни мучить, ни настаивать. Только это должно касаться других людей – не так ли? Так нет на земле человека, который бы при таких обстоятельствах отказал вам, вам, мисс Войланд, в своей помощи.
Она посмотрела на него, усмехнулась.
– Один есть. Тот, которого вы сегодня послали в Европу.
– Что? – воскликнул он. – Этот немец? Этот господин Оли…
Она кивнула головой.
– Олислягерс – его фамилия. Ян Олислягерс, мой кузен. Здесь, в этом самом помещении, он сидел со мной всего полчаса тому назад.
Брискоу вспылил:
– И он сказал вам…
Она перебила его:
– Нет, нет, он ничего не сказал мне. Он обещал вам молчать и держит слово. Никто не мог бы из того, что он говорил, понять, с какой целью он едет в Европу, никто, кроме меня.
– А вы, мисс Войланд, – воскликнул Брискоу, – сказали ему тогда, что речь идёт о вас?
Она покачала головой:
– Нет, нет! Ни от вас, ни от меня он не знает имени обречённого на убой ягнёнка. Но вы не могли сделать лучшего выбора. Мой кузен Ян не успокоится, пока не отыщет дом, где живёт мясник.
Его охватил озноб:
– Вы нашли настоящие слова, мисс Войланд, – сказал он. – Ещё один вопрос хотел бы я вам задать. Вы как-то говорили, что были замужем? И он ли это, от кого зависит та… та возможность?
С минуту она колебалась, затем сказала:
– Не хочу от вас скрывать, Брискоу. Я никогда не была за ним замужем, но была однажды его любовницей. Это было очень давно, почти двадцать лет тому назад! Вы догадались верно: он один может отговорить меня.
– А если он ничего не сделает? Если он вас отошлёт?
– Тогда я должна буду пойти другой дорогой.
Он не сдался, сделал последнюю попытку:
– Ещё одна просьба к вам, мисс Войланд. Клянусь вам, что буду действовать согласно вашей воле. Только обещайте мне ничего не делать, не отдавать себя там никакому мяснику прежде, чем я не буду иметь возможность ещё раз говорить с вами.