Поднебесная
Шрифт:
Посягающем на жизнь… Эта мысль странным эхом отдавалась в его мозгу. В прежней жизни Тая враги, да еще представляющие смертельную опасность, не играли никакой роли. Но первый министр захотел видеть его мертвым. Вероятнее всего, из прихоти. Потому что это было в его власти. Вэнь Чжоу, родственник этой женщины, получивший должность благодаря ей…
Он посмотрел на Цзянь, сидящую напротив. Она очистила для себя личи и, под его взглядом, деликатно поднесла его к передним зубам и надкусила. Тай тряхнул головой. Потом улыбнулся. Он улыбнулся невольно – она так откровенно играла на
– О, хорошо! – воскликнула Цзянь. Облизнула пальцы, блестящие от сока плода. – Путешествие будет скучным, если вы все время будете серьезным.
Туда и обратно, подумал Тай. Трудные вопросы, надкушенный спелый плод, язычок медленно облизывает ее губы, ступня или пальцы руки касаются его, вызывая желание. Потом опять начнутся вопросы.
В тот момент он принял решение. Оно казалось достаточно очевидным и имело то преимущество, что было простым. Нужно было только окончательно понять кое-что: он никогда не будет достаточно проницательным, чтобы сравниться с теми, кто его ждет. Он не успел узнать достаточно или осознать взаимоотношения на том уровне, который позволил бы ему танцевать вместе с этими мужчинами и женщинами под их музыку. Он бы даже не услышал те ноты, которые слышат они. Не смог бы узнать то, что знают они, вести игру словами, сказанными и не сказанными при дворе и высшими чиновниками или даже некоторыми губернаторами во дворце Да-Мин и вокруг него и императора.
Сегодня он окажется среди них. И он не смог бы выучить этот ритм, у него не хватит времени. Поэтому нечего и пытаться. Он пойдет другим путем, словно святой странник на Священном пути, выбирающий дорогу на перекрестке. Отшельник, смеющийся в горах. Пойдет за своей правдой…
Тай вздохнул и сказал:
– Вчера я предложил коней губернатору Ань Ли.
Она уставилась на него, села прямо. Осторожно положила неочищенный плод личи, который только что взяла из чаши.
– Всех?
Он кивнул.
– Но я поставил условие, и он отказался.
– Ань Ли отказался от двухсот пятидесяти сардийских коней?
– Я сказал, что они принадлежат ему, если он вернет мою сестру из племени богю. Он ответил, что не может этого сделать. Кони ваши, высокочтимая госпожа, если вы сможете это сделать.
– Все?
Он снова кивнул. Цзянь явно была потрясена. Рошань тоже был потрясен.
– Я не… Она ваша любовница, ваша сестра?
Тай не мог позволить себе оскорбиться. Это двор. Такие мысли могут прийти в голову. Он покачал головой:
– Ничего подобного. Это ради моего отца, хотя и по другим причинам тоже. Он бы никогда не позволил брату это сделать. В период нашего траура это было проявлением неуважения.
Она смотрела на него, словно ослепленная. А женщина в этом паланкине была не простой наложницей или танцовщицей, как бы изысканно она ни выглядела. Это был человек, определяющий жизнь в Да-Мине, формирующий и уравновешивающий ее сейчас, в опасные времена.
Тай начал понимать, насколько они опасные, со вчерашнего дня: он тогда подумал о кинжале, который у него с собой, и о возможности убить человека в той карете у дороги.
– Вы ведь не считаете, что неправильно было отдать
Ему нужно быть осторожным.
– Сын Неба не может поступить неправильно.
– Нет, не может, – она произнесла это с нажимом.
– Это личная просьба, моя госпожа, только и всего.
– Вы не понимаете, – сказала она, уже владея своим голосом, – как много вы можете ожидать при дворе в качестве последнего героя Куала Нора и брата новой принцессы? Вы думали о том, что император не может проявить меньшую щедрость, чем Лев Тагура, иначе он будет опозорен? Он должен сделать вам подарки, которые были бы дороже коней Санграмы.
Тай не думал об этом. Совсем. В том числе – до этого утра – не думал о родстве с Ли-Мэй и как много ее возвышение значит для него лично. Он так и сказал.
Цзянь нетерпеливо покачала головой. Ее серьги зазвенели:
– Сын Шэнь Гао, вы сердиты на брата за то, что он сделал. Вы – соперник моего двоюродного брата в отношениях с женщиной. Очень хорошо. Вы считаете, что их ранг и почести выточены из нефрита и достались им навсегда? Не думаете, что они могут немного бояться вашего приезда?
Настала очередь Тая проявить беспокойство.
– Я недостаточно знаю, чтобы судить о таких делах. У меня мало опыта и нет советчика. Разве что Сыма Цянь…
Женщина скорчила гримаску:
– Не самый надежный советчик, господин Шэнь. Он никогда не занимал никакой должности, и он должен написать мне более любезную поэму, чем в прошлый раз.
– Может быть, позже, сегодня? – предложил Тай. – Если ему будет позволено…
– Сегодня у меня другие намерения. Некоторых людей вызвали в Ма-вай. Это слишком важно, чтобы откладывать на потом.
– Что именно?
– Вы, сын Шэнь Гао! Вы слишком важны. Почему я здесь, как вы считаете?
– Из-за… из-за коней?
Медленная улыбка, мед, чтобы подсластить напиток. Рука, сверкающая кольцами, прикоснулась к его ноге без обуви, которую он осторожно прижимал к боковине паланкина.
– Разрешаю вам считать, что только из-за них. Но подумайте над тем, что я сказала. Буду разочарована, если вы окажетесь не умным. Или вам не хватит решительности…
Пальцы пошевелились. Он сказал, с некоторым отчаянием:
– Высокочтимая госпожа, вы не хотите этих коней?
– Десять из них, – быстро ответила она. – Если вы захотите сделать мне подарок в награду за компанию на этой дороге и очищенные для вас личи. Я хочу обучить их танцам. Мне говорили, что это возможно. Но что мне делать с большим количеством? Вести их на войну?
– Тогда… тогда наверняка император? Я отдам сардийцев непосредственно Сыну Неба.
– Вам действительно хочется от них избавиться, да? Нет. Подумайте, Шэнь Тай. Наш прославленный император не может быть в долгу перед своим подданным. Долг повелевает ему проявить наивысшую щедрость. Ему придется возвратить вам больше, чем вы ему подарите, или покрыть себя позором в глазах всего света. Вы владеете большим количеством таких коней, чем Катай в любой момент истории. Сын Неба должен наградить вас, как только вы приедете. А если вы еще и подарите ему коней…