Подноготная любви

Меняйлов Алексей

Эта мысль очень важная. Многие авторы, интересующиеся процессом умирания своих знакомых и близких, отмечают, что в момент смерти у людей на лицах часто появляется выражение восторга. Целительско-оккультного мышления индивиды объясняют этот восторг тем, что в момент смерти, пока человек ещё как бы жив, душа его, якобы, покидая тело, как бы переселяется в мир иной, и красота загробного мира и вызывает у становящегося трупом восторг. На самом же деле выражение восторга на лице появляется у индивидов не только в предсмертном состоянии, но и при всяком частичном умерщвлении себя: при потреблении наркотиков, при приближении к индуктору некрополя, при сексуальных извращениях, убийствах и самоубийствах, богохульстве, лжесвидетельствовании, страстной любви и т. п. Скажем, Гитлер приходил в восторг не только при взирании на определённые части женского тела (вернее, в определённые), но и тогда, когда шею ему сдавливали удавкой.

Это было его частым развлечением: он приказывал слуге туго затянуть на шее галстук и, сосчитав до десяти, отпустить. Кайф!

Итак, восторг — это и есть предсмертное состояние. Какое ещё может быть в момент смерти выражение лица? И непосредственное наблюдение за человеческим родом подводит к выводу, что предсмертное состояние и есть его единственно доступное наслаждение. Цель этого вида млекопитающих — смерть, а моменты к ней наиболее близкого приближения — наслаждение.

То, что восторг есть предсмертное состояние, отчасти знали древние греки. Слово mania, как то следует из словаря, означает не только восхищение и восторг, но и безумие, что естественно: первым у человека отмирает разум. Рядом с Мирзой разум отмирал точно так же, как и рядом с Распутиным, Джамшедом, Гитлером и вообще — в большей или меньшей степени — примерно каждым пятым на нашей планете.

В реальной культуре человека ценят в той и только той мере, в какой он при общении может умерщвлять — приводить в восторг.

Некрофилы не едины — разные группировки между собой враждуют, но внутри одного течения удивительным образом друг на друга похожи. Времена меняются, меняются имена и фамилии, но внешние атрибуты клана целителей не меняются. Например, Мирза и Распутин жили в разное время, воспитаны в разных территориальных религиях, но, подобно большинству современных целителей, им нравилось выделяться необычностью покроя одежды. Таких способов «выделения» множество.

В материалах уголовного дела приводятся показания и о Мирзе, и о его просветлённых учениках, и о тех, кто под его влияние не подпал. Односельчане с удивлением наблюдали, как к Мирзе — человеку, который даже дом не смог себе построить, потому что руки не работали и ничего в них не держалось, — с некоторых пор валом стал валить народ из столичных городов, да не просто, а всё больше учёные. Молодые женщины приезжали группами по 8-10 человек, приезжали с севера, где много рек и озёр с прозрачной водой, но здесь в кишлаке они с удовольствием шли якобы купаться в мутных арыках, а позагорать выбирали такие загаженные места, где, по словам бывшего бригадира Мирзы, «порядочная корова никогда не ляжет». «Просветлённые» дамы ходили по селению, взявшись за руки, пели и уезжали ещё более «просветлёнными». И все они, и женщины, и кандидаты наук, и прочие, объясняли сельчанам необыкновенно возвышенные свойства души будущего убийцы. Не встречая понимания, вздыхали, выражали кишлачным соболезнование и надежду, что те когда-нибудь прозреют и поймут.

Впрочем, официальной коммунистической науке, которая хоть и запятнала себя в лице академика Александровского заявлениями типа: «Только психически ненормальные люди могут желать смены советского строя», — всё-таки хватило здравомыслия, чтобы в заключении судебно-медицинской экспертизы квалифицировать методы лечения Мирзы как эмоционально-стрессовые. Эмоционально-стрессовые методы психотерапии, если описать их предельно образно, заключаются в следующем. Предположим, перед нами лежит человек, которого называют парализованным. Парализованным же он выглядит потому, что некогда какой-то подавляющий индивид сказал (или захотел): «Лежи и не двигайся!!» От этого приказа в теле памяти пострадавшего осталась психоэнергетическая травма, которую условно можно оценить, предположим, в 30 единиц нездоровья. Затем появляется просветлённый целитель, который наносит ещё одну психоэнергетическую травму в 50 единиц нездоровья и при этом говорит: «Встань и ходи!!» Несчастный встаёт и ходит, потому что из двух приказов, естественно, повинуется более убедительному. Поскольку теперь в его теле памяти 80 единиц нездоровья, а падшим людям свойственно громко воспевать то, что им во вред, то несчастный «исцелённый» начинает во всеуслышание восхвалять благодетеля. Впоследствии, естественно, заболевает чем-то, ещё более худшим.

Именно из-за последующего ухудшения здоровья некоторая часть врачей выступает против эмоционально-стрессовых методов, несмотря на их внешнюю эффектность и одержимое обожание «исцелёнными» своих «благодетелей». Таков был П. И., и Мирза действительно исцелил его от экземы.

Остаётся рассмотреть третьего главного участника преступления — покойного Т. Нигматулина. О каждом человеке всегда можно собрать столь значительное число свидетельств, что сделать по ним вывод затруднительно именно из-за их чрезмерного количества. Поэтому мы ограничимся несколькими,

пусть даже при этом утратятся некоторые второстепенные детали образа некогда жившего человека. Т. Нигматулин был чемпионом Узбекистана по каратэ и киноактёром, причём чрезвычайно популярным. Свой успех в кино и спорте Т. Нигматулин объяснял влиянием Мирзы. Во время нанесения ему 119 «несовместимых с жизнью» травм, Т. Нигматулин, который мог бы всех этих целителей уделать без особых усилий, такой попытки не сделал, даже тогда, когда в «воспитании» сделали перерыв на чаепитие. Причина «воспитания» — отказ Т. Нигматулина участвовать в избиении конкурентов, другой группы экстрасенсов-целителей.

Почему Т. Нигматулин не сопротивлялся? Был ли он под абсолютным контролем Мирзы? Если был настолько, что даже не защищал самой своей жизни, то почему он отказался в существенно менее значимом: отказался помочь Мирзе в избиении конкурирующей группы целителей? Зачем вообще тогда приехал в Вильнюс? Ежели Т. Нигматулин владел собой настолько, что мог сопротивляться Мирзе, то почему погиб? На убийство, во всяком случае, в том виде, в каком его представил прокурор, и за что понесли наказание нанёсшие 119 приведших к смерти ран, что-то не очень похоже. Психологически не достоверно.

В таком случае, может быть, это было самоубийство? Чтобы стать чемпионом, да ещё в таком виде спорта, как каратэ, необходимо быть некрофилом, или, выражаясь спортивным языком, иметь «сильную волю к победе». Но для некрофилов притягательно не только убийство, но и самоубийство. Самоубийство ценно (для некрофила) само по себе, но при совершении его чужими руками достигается дополнительное наслаждение. Убийца в процессе убийства получает травму тела мировоззрения: так уж устроен человек. (Вспомните Раскольникова, который, зарубив старуху-процентщицу и её беременную сестру, не смог носить в себе тяжесть этого преступления и предпочёл на площади перед народом пасть на колени, покаяться, «облегчить душу», а за этот психологический выигрыш расплатиться многими годами каторги.) Когда убийца убивает некрофила, который в момент смерти, видимо, становится максимально активен, то дополнительно к травме тела мировоззрения он получает ещё и травму тела памяти. Что эти травмы, как не убийство убийцы, совершаемое самоубийцей? Что это, как не удовольствие, получаемое самоубийцей ещё и от убийства другого? И это не считая того, что самоубийца может наслаждаться ещё и от мысли о будущей уголовной ответственности убийц, расправе над ними неминуемой даже в стране беззакония, поскольку «жертва» — популярнейший киноактёр и чемпион, национальная гордость, а за национальную гордость — и это признано — надо мстить.

Таким образом, роли в убийстве своего своими кардинально меняются. Что получается? Некий некрофил, который в этой жизни получил всё, о чём способен был мечтать: победы над всеми противниками-бойцами, обожание толпы, любовь всех садомазохисток, которые в постели наносят психоэнергетические травмы, но не дают и не получают ничего генитального, в чём нуждается здоровый человек, — разочаровался, устал. Единственное не испробованное некрофилическое наслаждение — самоубийство, которое, ввиду некоторых специфических его особенностей, можно испытать лишь один раз, поэтому избалованный ум гурмана решил насладиться им во всей возможной полноте — совершив одновременно коллективное убийство.

Познание о том, что людей можно принуждать психоэнергетически, он приобрёл от Мирзы, что следует, в частности, из того, что Т. Нигматулин знакомым объяснял свой успех в победе над конкурентами просветляющим влиянием Учителя. Т. Нигматулин не только знал, но и использовал знания для достижения некрофилических целей, возможно, в этом умении превзойдя самого Учителя.

Спровоцировать на убийство можно, разумеется, только того, кто внутренне к этому готов. Готовность просветлённых целителей убивать проявилась не только в том, что при государственническом мышлении («суббота в пятницу») они исцеляли, но и в том, что они вызвали Т. Нигматулина в Вильнюс для расправы над конкурирующей группировкой экстрасенсов-целителей. Т. Нигматулин поехал и, что странно, будучи чемпионом по каратэ, бить отказался. Решение следовать заповеди «не убий» — плод души очень большой, и за один день он не вызревает. Но истинное покаяние не означает отказа от заботы о своей жизни, следовательно, если бы Т. Нигматулин покаялся, так просто свою жизнь он бы не отдал. Таким образом, единственно возможной причиной смерти чемпиона остаётся самоубийство в особо зверской форме, — как и положено человеку, психика которого принудила его стать чемпионом, актёром и признанным.