Подобие жизни
Шрифт:
— Не волнуйтесь. Я ничего никуда не транслирую, не связана с Сетью и абсолютно автономна.
— Да погодите! — воскликнул Трофим. — Кто вы? И где Зоя Игоревна?
Женщина на миг устало прикрыла глаза:
— Молодой человек, в каком вы звании? И почему вас сюда направили, раз не знаете ничего?
Парень вскочил и принялся беспокойно расхаживать по комнате:
— Моя… моё сыскное агентство создано буквально только что. Я владелец. Никаких званий не предусматривается, не собираюсь разводить бюрократию. Но поймите — я овер, и мои полномочия законодательно закреплены прямо под Новый год.
— Не надо минивизор, — староста отрицательно покачала головой. — Я вам верю. Мы не конфликтуем с городом.
— А раз так, пожалуйста, давайте сотрудничать, будто бы я самый что ни на есть высший полицейский чин. Очень вас прошу всё рассказать. И хотя бы в общих чертах объяснить, что здесь происходит.
Судя по выражению лица и побелевшим костяшкам пальцев, женщине не очень нравился разговор. Но противиться она не стала:
— Я на самом деле Зоя Игоревна Прилипко. Только четвёртая по счёту.
Много лет назад овер Кштинский создал мини-общество, отказавшееся от технологических благ, без которых сложно представить нынешнюю цивилизацию. Тогда «Дети Земли» были совсем другими, более ортодоксальными. Они отказывались от всяких контактов с городом, строили деревянные дома и вручную обрабатывали грядки.
Через несколько лет Кштинский женился на одной из последовательниц. Для Зои это был второй брак. Женщина стала помощницей нового супруга. Её уважали и любили — за доброту, мудрость, трудолюбие и верность идеям. Правда, овер прожил не слишком долго — заболел болотной лихорадкой.
Зоя просила у мужа разрешения съездить в город за лекарствами, но он даже на смертном одре не отступил от принципов. Овдовевшая Прилипко поняла, что поселение на одних идеях далеко не уедет, и оставила лишь самое основное.
Отказ от следящих систем. Взаимодействие с цивилизацией лишь в крайних случаях. По возможности натуральное хозяйство. Никакого отрубания рук. Ей думалось, что так будет проще жить.
Но Мегаполис не захотел терпеть рядом с собой неподконтрольных людей и выставил свои условия.
Утилизация чипов. Ампутация рук, как и в первые годы — просто для того, чтобы в «сектанты» шли только те люди, которые действительно устали от тотального контроля и готовы заплатить за свободу физической неполноценностью. Стопроцентная потеря гражданских прав — теоретически Дети Земли даже людьми не являлись, чтобы в случае чего их уничтожение не считалось нарушением законов и морали. Запрет на импланты, как искусственные, так и «идентичные натуральным», то есть, выращенные из стволовых клеток. Стерилизация, мужская и женская, и полное сотрудничество с властями. Никаких «исходов», «путешествий» и «поисков лучшего места». Все «неподконтрольные» всегда должны находиться в определённом и неизменном месте.
Через несколько лет добавилось ещё одно условие. На территории Кштинских, подальше от любопытных глаз, оборудовали подземное убежище на случай войны с Суперсити или Чангши для нескольких семей оверов, чьи члены входили в правящую верхушку. Трофим услышал несколько знакомых фамилий и даже не удивился — эти кланы всегда славились настороженностью, закрытостью и любовью к
Вот так отсутствие доступа в Сеть и глобальный отказ от технологий, о которых мечтал Кштинский, превратилась в ещё одну форму контроля. Со сложившейся ситуацией мирило то, что за членами общины действительно никто не подсматривал, а «гости» наведывались не чаще, чем два-три раза в год. По сравнению с тотальной слежкой за гражданами это казалось почти свободой.
Конечно, были попытки вернуться к исходным условиям жизни, но Мегаполис очень быстро напоминал, что «свобода» — это всего лишь жест доброй воли города и определённой группы людей. После нескольких показательных казней Дети Земли превратились в мирное, внешне доброжелательное сообщество людей, чьи права были едва ли больше, чем у жителей окраин.
Настоящая Зоя умерла незадолго до постройки подземного убежища. Чтобы территория формально продолжала принадлежать Кштинским, одна из старших женщин сменила свою личность на личность Прилипко. Благодаря отсутствию чипов сделать это оказалось легко, к тому же Мегаполис всё равно узнал. И закрыл на небольшое мошенничество глаза — городу тоже оказалось выгодно то, что огромная лесная территория принадлежит одному человеку.
Нынешние члены секты ничего не знают о том, что происходило десятилетия назад. История «Детей Земли» обросла всевозможными легендами, приобрела религиозный оттенок и уникальный свод правил и обязанностей. Лишь очередная «Зоя Игоревна» получает доступ к правдивой информации.
— Как вы понимаете, молодой человек, я действительно ничем не могу помочь. О первом муже первой Зои ничего не знаю, — закончила свой рассказ лже-Зоя. — Но где-то в подвале есть её личные вещи, ещё времён жизни в городе. Может, найдёте какие-нибудь подсказки. Принести?
Трофим молча кивнул. Он всё ещё находился под впечатлением. Женщина рассказывала всё без утайки, быстро, доверительным тоном и на первый взгляд, честно. Она его боялась, это было ясно, как божий день. Лицо Лже-Зои тронуло облегчение, и она поспешила покинуть комнату.
— О чём задумался? — спросила Элис. — Я опытная собеседница и могу помочь в формировании правильных мыслей.
Трофим спрятал лицо в ладонях, отчего ответ прозвучал глухо:
— Разве это свобода? Нет. Это родная сестра Австралийской зоны. Но сюда люди идут добровольно, делая из себя инвалидов. Ужасно, просто ужасно.
— Судя по всему, это их выбор. Не думаю, что им отрубают руки до того, как они поймут, где и как придётся жить.
— Нужно найти каких-нибудь психологов-волонтёров, направить сюда. Пусть поработают с этими несчастными. Нужно вернуть им гражданские права, заново чипировать, и вообще…
— Рекомендую не торопиться. Сначала закончи расследование, — Элис склонила голову набок. — А потом посоветуйся с кем-нибудь опытным и мудрым. Например, Владиславом. По имеющейся у меня информации, ты слишком импульсивен и романтичен. Вполне возможно, местных жителей всё устраивает, и твоя помощь им совершенно не нужна. Кроме того, есть ещё семьи оверов, которые контролируют общину. Вмешательство в их дела могут спровоцировать военизированный конфликт.