Подольские курсанты
Шрифт:
Только отвлекаться нельзя! Расчет не отводит глаз от надвигающегося «танка». Тот наползает медленно, грозно, кажется, нет такой силы, которая остановит его. «А вот и не угадал!» Сашка буквально прирос к орудию: глаза впились в темный силуэт, руки, на время ставшие частью стального механизма, набирали недостающие миллиметры, мокрое от пота и дождя тело напряглось с такой силой, словно само готово послать снаряд в цель. А мозг… Он сейчас работал с удвоенной силой, изобретая то, что в обычной ситуации и не придумаешь. Чего проще – прицелиться и выстрелить. Но этого мало. Наводчик хочет показать себя и доказать товарищам, что не зря считается лучшим в батарее. Сашка нацелил орудие
– А этому мы вот сюда!
Шемякин уже так охрип, что перешел на фальцет:
– Орудие!
Выстрел совпал с раскатом грома. Сверкнувшая молния на миг осветила радостные лица артиллеристов – еще одна цель накрыта! Да еще как – прямо в дуло!
– Ну, Саня, ты – огонь!
Курсанты принялись хлопать его по спине и плечам, выбивая снопы брызг. Сашка расплылся в улыбке, довольный сам собой: «А вы как думали! По-другому нельзя. Только так!»
Даже девчонки-санитары Маша и Люся, отползавшие от орудия с «раненым» Ткаченко на плащ-палатке, обернулись, чтобы посмотреть на Сашку. Герой! Надо же так суметь! Очухавшийся Ткаченко приподнялся на локте и помахал своим рукой. Эх, жаль, что без него…
Позади огневых позиций, рядом с палаткой с красным крестом, топтались свободные от стрельб курсанты, рядом с командирской «эмкой» дружно урчали двигателями несколько крытых полуторок и дымилась походная кухня.
Неподалеку располагался наблюдательный пункт начальника училища полковника Стрельбицкого. Он внимательно следил за «полем боя», то поднимая к глазам потертый полевой бинокль, то опуская его на грудь: эти ребята, на чью долю выпала страшная година войны, не подведут, пусть даже сейчас они выглядят незрелыми и слишком молодыми. Война любит молодых, это он знал по себе, эту простую формулу он запомнил на всю жизнь еще с Гражданской.
У полковника была настоящая военная биография. Ровесник века, Иван Семенович Стрельбицкий стал рядовым красноармейцем сразу же после Октябрьской революции. С тех пор не менял ни своих убеждений, ни своего рода деятельности. Преданный военному делу, он от начала до конца понимал, кто он и зачем судьба поставила его на это место. Лишь однажды, попав под безжалостный каток предвоенных репрессий, он задался вопросом «что происходит?». Тогда, в застенках, он изнемогал от сомнений, пытаясь для себя решить: почему тысячи взрослых людей вынуждены унижаться, доказывая, что они – это они, преданные Родине красные командиры, готовые для нее на все? Что нет никакого «польского шпиона» Стрельбицкого, а есть начальник артиллерии 35-го стрелкового корпуса и что все показания против него – наглая ложь и провокация? Тогда все обошлось – обвинения были сняты. Он старался заглушить в себе негодование и обиду, ибо то, чему он был предан все эти годы, было выше любых обид. Он вернулся в строй, а вскоре началась война.
Севернее города Лиды его бригада приняла на себя страшный удар фашистской танковой группы Гота. Казалось, такого ада не было ни до, ни после: горело все, что не могло гореть, – железо, вода, сам воздух превратился в огненную волну и окутал все вокруг. Немцы прорвались с флангов и окружили советские части. Потом это назвали Белостокско-Минским котлом. Нужно было выходить из окружения. На его счастье, остатки бригады смогли соединиться с удачливой «группой генерала Болдина» и прорваться к своим.
Обо всем этом спустя несколько дней Стрельбицкий докладывал начальнику артиллерии Красной армии генерал-полковнику Воронову. Тот был рад, что все так удачно закончилось, жал Ивану Семеновичу руку, поздравлял с будущей наградой. Но все его добродушие, неспешная манера разговора и незнакомая до этого таинственность настораживали
Сегодня казалось, что это было в другой жизни – далекой и уже вчерашней. А между тем с тех пор прошло всего каких-то два месяца. Сейчас в его руках судьбы вот этих ребят. Они еще не нюхали пороха, но он, их командир, уверен: настоящий дух войны раскроет в курсантах то, что сделает их победителями, даже если многих и не спасет от смерти. А то, что они толковые ребята, полковник не сомневался.
Конкурс поступления в артиллерийское училище был более семи человек на место, еще бы – «боги войны». Учитывая краткосрочность курсов младших командиров (за 6 месяцев нужно было пройти курс молодого командира и освоить артиллерийскую грамоту), кроме отменной физической подготовки и крепкого здоровья, были и основные требования – необходимый минимум знаний точных наук: особенно приоритетны в данной профессии математика, геометрия и физика, эрудированность и острый ум, способности от радиста до разведчика. Специалист, обслуживающий артиллерийское орудие, должен быть и водителем, и наводчиком, и коневодом, любить лошадей обязательно (большая часть орудий на конной тяге), поэтому особые знания требовались и в умениях найти общий язык с лошадьми… Даже набор по комсомольским путевкам со всех регионов Советского Союза не освобождал от сдачи экзаменов, отбирали при поступлении в ПАУ исключительно «золотой запас» молодежи.
Он опустил бинокль и обернулся к командиру батареи лейтенанту Алешкину:
– Неплохо! Это ж надо – прямо в ствол снаряд загнать! Кто там наводчиком?
– Курсант Лавров, товарищ полковник. – На открытом лице комбата мелькнула довольная улыбка. Еще бы – сам начальник училища хвалит, да и то сказать: Лавров – действительно хороший наводчик. Добрый получится артиллерист.
– Молодец! Давайте третий макет!
Сквозь прицел Сашка видел, как над полем, блестя под дождем, медленно натягивается металлический трос. Это значит, где-то в стороне один из курсантов нахлестывает коня, поднимая с земли деревянные макеты танков. Но что это? Перед орудийным расчетом вместо одной выросли сразу три мишени! Не слишком ли, а? И тут же тяжелым грузом придавила горькая мысль: а немцы будут с тобой считаться и распределять свои мишени поровну? Стыдно, курсант Лавров!
Значит, надо что-то придумать. Стрелять по мишеням по очереди – задача несложная на первый взгляд. На самом же деле, пока проканителишься с наводкой, кто-то из настоящих танков тебя обязательно подстрелит. А если… всех троих разом! Сашка даже оглянулся на расчет – поняли ли они его задумку?.. Но все смотрели в поле и не замечали шальной Сашкиной радости. Один только Леша Богатов перехватил горящий взгляд наводчика и испуганно спросил:
– Ты чего задумал, Саня? Может, не надо, а?
Сашка только фыркнул и отвернулся к прицелу.
Еще немного подкрутить, совместить прицел… Неужели не получится? Вот он, край башни, а вот он – трос. Еще немного довернуть…
Сержант Шемякин взмахнул флажком:
– Огонь!
Выстрел! Верх деревянного щита разлетелся в щепки, и конец троса отскочил куда-то в дождь. И сразу же все три макета упали на землю – как фигурки в тире.
На подбежавшем Мите не было лица:
– Ты что делаешь? Опять хочешь всех без увольнительных оставить?
Но вместо раскаянья и обиды командир расчета увидел на Сашкином лице довольную улыбку.