Подопытный №1030
Шрифт:
Я заелозила на стуле, чувствуя неловкость и необходимость что-то сказать, но не мне, а Бруно. Ткнула его пальчиком в бедро, надеясь, что это сработает должным образом.
– Кхм...
– прочистил он горло, посмотрев в мою сторону, а я изобразила невинный вид, будто ничего не было, и не смотрите на меня — меня здесь нет.
– Сожалею, что вам пришлось такое пережить, - сухо произнёс Бруно сдавленным голосом.
– Они не соврали...
– неопределённо прозвучали слова успокоившейся женщины.
– Ты не помнишь нас, Крис?..
– Она с надеждой посмотрела на того, в ком искала своего сына.
Я закусила
– Меня зовут Бруно, - с сожалением произнёс он.
Повисла тишина. Я еще острее почувствовала себя не в своей тарелке.
– Мать, а ты помнишь, - вдруг заговорил Чарльз бодрым тоном, будто вспомнил какую-то шутку, и легонько хлопнул по плечу жену, привлекая внимание её глаз, в которых дрожали не пролитые слёзы, - в старших классах он просил звать его «Хаш», вечно ходил в косухе и ухо проколол, заявив, что все так ходят, а он, как будущий рок-звезда, должен творить свою собственную историю.
Дебора засмеялась сквозь слёзы, а вспомнив что-то, схватилась за свою сумку и вытащила объёмный альбом.
– Я его взяла, подумала, поможет, - залепетала она, листая страницы из плотной бумаги.
– Вот!
– она развернула альбом к Бруно и указала на фото молодого парня, который жутко был похож на него, только наличие заметной щетины у повзрослевшего варианта различала их.
– Ой, какой очаровашка!
– не удержалась я, заглядевшись на пухлые гладкие щёки, которые подчёркивала нахальная улыбка.
– Но прикид — огонь! Все девчонки в школе были твоими!
– засмеялась я. Старики присоединились, и только Бруно всем видом показывал, что ему несмешно.
– Это не я, - встал он в отрицание, - я бы так нелепо не оделся.
– О, поверь, это ты, - и засмеялась с новой силой.
– Ну, Салли, - обиженно пробурчал он.
– Что?
– смахнула я слезинку.
– Да ладно тебе. Я, между прочим, тебе свой альбом показывала, и там я тоже... еще та красавица, - припомнила момент, не осевший в его голове, в глубине души радуясь этому и тому, что злополучный альбом сгорел и восстановлению не подлежит.
– А вы?..
– прервала нас Дебора.
– Ой, простите, - поздновато спохватилась я.
– Я Салли.
– И вы...
– продолжила давить женщина, допытываясь, как это могут делать только матери, потому что «имеют право!».
– Я... друг.
– Друг?
– повторил Бруно, подхватив интонацию своей матери, что задалась тем же вопросом.
– Точно не враг, - попыталась заверить женщину, нервничая, что сама не знаю, кто мы друг другу. Мы с Бруно этот момент ещё не обсуждали, находились другие более интересные дела.
– Хочу, чтобы он меня называл своей спасительницей, но пока моё преступление не забыто на территории городка, это, судя по всему, не выйдет.
Дебора открыла рот, а у меня в голове пролетели все возможные варианты, которые промелькнули в разуме бедной женщины.
– Ой, простите, вы, наверное, не в курсе, - поспешила разъяснить.
– Так вышло, что я похитила... вашего сына... из-под носа местных вояк.
– Похитила?
– шокировано выдохнула Дебора, хватаясь за сердце.
–
Так я его родителям никогда не понравлюсь... А надо?.. Голова затрещала. В ней и так было предостаточно вопросов без ответов, а тут еще новые добавлялись.
Бруно обнял меня за плечи и притянул к себе, останавливая таким нехитрым способом словесный поток из моего рта. Его поддержка немного успокоила, в то время как я должна была выступать помощником в разговоре с его родителями. Я принялась уговаривать себя не переживать из-за сказанного, но выходило плохо.
– Она так шутит, - очень серьёзно прозвучали слова Бруно, перетягивая взгляды на себя. И больше я не проронила ни слова, говорили только он и его родители.
Я сбилась со счёта, сколько раз Бруно извинился перед стариками, что чего-то не помнит. Но те совсем оттаяли и с жаром вспоминали его прошлое, тыкая то в одно, то в другое фото. Так я много узнала о своём контуженном: он был еще тем бабником, все девчонки в их районе вздыхали по нему. Смешно было слушать, как Бруно отрицал возможность некоторых своих поступков, открыто осуждая самого себя. Так мы прошлись по детским годам, школьным и добрались до армии.
Бруно, то есть Крис сам решил пойти служить. Родители предположили, что его толкнули угрозы мистера Хеклина... Чарльза... отца... Тот часто грозился отправить его в специальный лагерь, где лоботрясам вправляют мозги. А может, что-то другое... или кто-то другой... Этого мы точно не узнаем, как и то, что случилось перед сообщением родителям о пропаже их сына.
Дебора в расстроенных чувствах отчитывала ничего непомнящего Бруно, наседая на своё материнское сердце, которое с самого начало было не на месте, как сын сообщил, что уезжает в Ирак. Несмотря на стихшие военные действие, миром там и не пахло. Но Криса не остановили слова матери, её мольбы и слёзы. А потом он два года слал письма, которые начинались с одной и той же строчки «Ну вот видишь, со мной всё в порядке» и прилагалось фото с улыбающимся Бруно с щетиной, без, а то и с бородой.
Время пролетело незаметно. Мы бы так и дальше сидели, если бы я не захотела есть, а следивший за порядком солдат не сообщил, что гостям пора покинуть территорию.
Проводив родителей Бруно, которые всучили мне альбом, сказав «пусть будет у вас», мы отправились в столовую на поздний ужин, а после легли спать. Без разговоров. Каждому было о чём подумать.
Я проснулась первой, что уже было странным. Бруно лежал на спине, его грудь мерно вздымалась. Решив, что спешить некуда, легла под бочок, чтобы еще немного поспать в такой приятной компании, пока день с его ежедневными заботами не набрал силу.