Подопытный материал
Шрифт:
— Может, чем-нибудь другим займемся? — через некоторое время предложил Николаевич.
— Травы много надо, — возразил Васильевич. — Мы ей шалаши покроем. Сплетем из веток, а сверху трава будет.
Мне идея показалась замечательной. Только где ветки взять?
Дошло это не только до меня, и к реке со мной пошли Максим, Васильевич и Николаевич. Увы, на берегу, кроме той же травы, мы ничего не обнаружили. А вот в мутной воде плыли ветки, веточки, пластиковые пакеты и бутылки.
— Ловите все подряд,
Савельевич, похоже, руководить больше не собирается. После того как его разлучили с женой, в нем словно что-то сломалось. Больше нет живого взгляда, и, кажется, что Константин смотрит, но ничего вокруг не замечает.
Мы рассредоточились по берегу. Мусора по реке плыло много. Я то и дело забегал в воду, чтобы выловить ветку или полиэтиленовый пакет. Очень скоро ноги у меня совсем окоченели: вода текла ледяная.
На мое счастье, мимо проплывала длинная ветка почти без сучков. У меня появился инструмент — теперь почти всю добычу я вылавливал с берега веткой. Чуть позже на конце своей удочки я сделал крючок: разорвал пакет и полученными полиэтиленовыми жгутами привязал к большой палке маленькую раздвоенную ветку. Кроме пакетов и пластмассовых емкостей разного объема, я собрал немало деревяшек, мешок из синтетической ткани, несколько обрывков шпагата из того же материала, пару зубных щеток и даже стеклянную бутылку. За ней пришлось заходить в воду почти по грудь, но эта вещь показалась мне особо ценной. Если разбить бутылку, получатся стекляшки. А осколком стекла можно и разрезать что-нибудь, и поскоблить.
Только как разбить бутылку, если на берегу нет ни единого камешка — лишь земля, трава и мягкий мусор?
Взглянув на реку, я утратил всякий интерес к стеклянной емкости: метрах в пятидесяти от берега плыла лодка, и в ней никого не было. С диким воплем я бросился в реку, забыв о том, что совсем недавно вода казалась мне очень-очень холодной. Как выяснилось, Максим, стоявший чуть ниже по течению, последовал моему примеру, но сделал это молча. К лодке мы подплыли одновременно, так же синхронно забрались в нее, перевалившись через противоположные борта, и принялись грести руками.
До берега мы добрались как раз в том месте, где стоял Николаевич. Я ступил на твердую землю и только тут понял, что мы с Максимом нарушили запрет, покинув преобразованную территорию.
— Рисковые вы ребята, — покачав головой, сказал Николаевич. — А если бы вас долбануло чем-нибудь?
— Да ладно тебе! — возразил подошедший Васильевич. — Давай весла делать, и на остров поплывем. Ничего нам не будет. Смотри, вон птаха с нашего берега на остров летит. Видишь?
Птица благополучно приземлилась на острове, и я наконец смог рассмотреть наше приобретение. На берегу стояла совсем маленькая самодельная лодочка. В свое время какой-то толковый мужик, разжившись стеклотканью и эпоксидной
Тем временем Васильевич увлеченно мастерил весло из ветки с развилкой на конце: согнул концы прутиков, связал их полосами из разорванных пакетов. Получилась каплевидная лопасть, в которую наш умелец вплел прутья, связав их кусками шпагата.
Николаевич и Васильевич отплыли и благополучно добрались до острова, а я отправился на свое рабочее место.
Три обнаженные прелестницы внимательно изучали мою добычу.
До чего же хороша моя Катенька! Что ни говори, а фигурка у нее — на загляденье! Нет, нельзя ей раздетой ходить: в соблазн вводит.
Если честно, и Света, и Танечка мало ей уступают. Да, я про себя Татьяну Сергеевну давно Танечкой зову. А как еще женщину называть, если ей на вид не больше двадцати?
От греха подальше я отошел к воде и снова стал мусор вылавливать. Женщины ушли и вернулись с охапками травы, а Танечка еще и камень принесла. С виду она, конечно, девчонка, но по-прежнему осталась рассудительной и предусмотрительной — стеклянную бутылку разбила в предварительно выкопанной ямке.
— Теть Тань, ну, давай юбочки сошьем!
По-моему, Света об этих юбочках уже третий раз разговор заводит. Женщины сидят на охапках травы и мастерят одеяла из полиэтиленовых пакетов: разрезают их осколками бутылки и сшивают полосками пленки, проделывая дырки острыми палочками.
— Юбочки мы еще успеем сделать, — спокойно отвечает Танечка. — А свою тощую задницу ты и одеялом прикрыть сможешь.
— Ничего я не тощая! — обижается Света. — У меня все при всем, а Максимушка говорит, что я сексуальная.
— Все при всем у Кати, а тебя немного раскормить нужно, — Танечка остается невозмутимой. — А сексуальность — понятие неопределенное, и очень часто фигура здесь не при чем.
Черт! От таких разговоров мысли идут только в одном направлении. Может, позвать Катю прогуляться куда-нибудь за холмики?
— Теть Тань, а вы теперь к Константину Сергеевичу вернетесь или с Василием Васильевичем останетесь? — любопытствует Света.
— Мы с Валей уже говорили, — вздыхает Танечка. — Решили пока оставить так, как есть.
Разговоры у женщин занимательные, только сыт от них не будешь. А есть хочется все сильнее, да и пить тоже. В реке вода мутная, но другой нет. Может, налить ее в пластиковые бутылки, чтобы отстоялась? Пожалуй, так и сделаю.
Николаевич и Васильевич вернулись благополучно, привезли сухой хворост, какие-то корневища, побеги, луковицы и мятый алюминиевый котелок без ручки.
— Ничего ты, Васька, не понимаешь! С коричневыми шишечками — это рогоз, а камыш — другой, у которого цветочки скоро появятся, — Васильевич никак не остановится, продолжая спорить с напарником.