Подопытный некромант
Шрифт:
Понятия не имею, что такое мандатор, но, думаю, ничего хорошего.
– Это хороший дом, – произнесла Анна Комнина. – О двух этажах, с подземным ледником, а также варварскими термами.
– Но я не могу отдать вам этот дом просто так, – продолжил Алексей.
Савол правильно говорил – все в этом мире будут пытаться поиметь что-то с тебя или даже просто поиметь тебя, если будет выяснено, что с тебя больше нечего брать. Впрочем, как и у нас.
– Каковы будут условия? – спросил я.
– Мне нужна армия, – сообщил стратиг. – Вот такие же воины как этот.
Он указал на Пападимоса. Ну… Ожидаемо.
– Поднимать их не так просто, как кажется, – сказал я. – Это требует вложения ресурсов.
– Не волнует, – покачал
– А если я выплачу стоимость дома предоставив взамен что-нибудь другое? – спросил я. – Товары какие-нибудь, например?
– Анна, сколько стоит этот дом? – повернул Алексей голову к дочери.
– Двенадцать тысяч солидов, отец, – без промедления ответила Анна.
Ух-ху! А у них губа не дура… Не знаю, сколько точно стоит солид, [25] но я не вчера родился и прекрасно осознаю, что золотые монеты никогда и нигде не стоили дёшево. Следовательно, двенадцать тысяч солидов – это целое состояние. Нет, естественное желание кинуть меня на бабки и загнать в кабалу я понимаю, но не принимаю.
– Готов взять его за пять тысяч солидов, – озвучил я своё предложение. – С выплатой поднятыми мертвецами.
25
Про покупательную способность солида. Я тут провёл некоторое время в расчётах и пришёл неутешительному выводу о том, что жить нам дорого, если сравнивать с древними римлянами, но не с византийцами. А теперь слушайте, что я насчитал. Один модий пшеницы – это 8,704 л зерна. По непроверенным данным из этого объёма можно выпечь двадцать булок хлеба весом около одного древнеримского фунта, то есть 327,45 грамм каждая. Умножив массу булки на двадцать, мы получим 6549 грамм хлеба. По ещё одним непроверенным данным, найденным мною на просторах интернета, в конце XI века зерно продавали по цене один солид за 12–18 модиев. Цены менялись от региона к региону и от года к году, поэтому такой сильный разброс. Солид – это высокопробная золотая монета массой 4,45 грамм. Теперь добавим приварок, то есть вспомогательные продукты – это счастье стоило ещё 6–7 солидов. Берём среднее арифметическое значение стоимости зерна, так как я в душе не подозреваю, сколько оно стоило точно, то есть 15 модиев и умножаем их на 6549 грамм, что даёт нам 98 кг хлеба. Так как в те времена человеки, по очередным непроверенным данным, ели в среднем по паре фунтов хлеба в день, даже при оценке выпуклым глазом выходит, что весь год на 98 кг хлеба человек не проживёт. Если действительно каждый день жрать по два фунта хлеба при таком раскладе, то на 365 дней нужно 239 кг хлеба. Причём не надо думать, что тогда реалии были хоть сколько-нибудь близки современности: «хочу, не хочу» не работает, так как надо весь день работать, причём не сидя на жопе в офисе, а тяжело и физически, что создаёт жестокий расход калорий, которые надо как-то возмещать. В итоге на год нужно 36 модиев только зерна. По моим прикидочным, плюс-минус лапоть, подсчётам, для годового питания обычного человека среднего достатка нужно было примерно 9-10 солидов в год. То есть монета дохрена дорогая, так как на 10 солидов можно было взять 982 кг зерна. Вот и выходит, что Алексей Комнин в прошлой главе отдал почти тонну зерна за одноразовую пластиковую зажигалку.
– Элитный дом в хорошем районе – это не та вещь, за которую принято торговаться, – покачал головой Алексей.
– А не ты ли мне почти только что говорил, что этот дом у городской стены на окраине квартала ремесленников? – привёл я контраргумент.
– На окраине квартала ремесленников, да, – не стал спорить стратиг. – Но на границе с кварталом знати. Знаешь, я передумал… Четырнадцать тысяч солидов.
Вот сука…
– Хорошо… – обострять конфликт я не стал. – Тогда за сколько
– Пятьдесят солидов, – ответил Комнин.
– Маловато, – покачал я головой. – Пятьсот солидов.
– Да за пятьсот солидов я соберу половину нумерии! [26] – воскликнул Алексей.
– Ну так собирай, – улыбнулся я. – Только эта твоя половина нумерии будет состоять из живых людей, которые боятся смерти и часто умирают по совершенно глупым причинам. Например, от заражения царапин или отравления некачественной водой. Их нужно кормить, поить, обеспечивать ночлегом. А ещё они иногда склонны предавать. Мои мертвецы не предают и не бегут. Ещё они не едят и не спят. И не умирают по глупым причинам. Но главное – им не нужна зарплата, устройство личной жизни и удовлетворение потребностей в повышении личного статуса.
26
Нумерия – отряд воинов византийской армии времён Юстиниана I, численностью 200–400 воинов. Будем считать, что в реалиях альтернативного будущего в нумерии было ровно 300 воинов. Авторский произвол, понимаю. Но что поделать?
– Отец, он говорит по существу, – посчитала нужным поддержать меня Анна Комнина.
Стратиг быстрым шагом заходил по кабинету. Он напряжённо размышлял, если верить выражению его лица. Затем он что-то для себя решил и остановился прямо передо мной. Недобро вперившись в мои глаза, он произнёс:
– Четыреста… Четыреста пятьдесят.
– Вот это хорошее предложение, – заулыбался я. – Ещё мне нужны трупы. Готов уступить десять солидов, если вы будете поставлять мне подходящие трупы.
– С трупами у нас никаких проблем нет, – сказал Алексей. – С небес они падают почти каждый день. Только они…
Стратиг вновь задумался.
– Чёрная гвардия… – попробовал он фразу на вкус. – Да, в этом что-то есть…
– «Только они» что? – переспросил я.
– На город падают только мавры, – ответила за стратига его дочь.
Мавры – это типа арабы?
– Арабы? – уточнил я.
– Нет, – покачала головой Анна. – Чёрные люди. Обычно высокие, крепкие, в дикарских одеяниях из шкур животных и все как один мёртвые.
Ну, мне без разницы. Анатомических отличий существенных нет, требуха точно такая же, как у белых, поэтому проблем с подъёмом быть не должно.
– Цвет кожи никак не помешает, – сказал я дочери стратига.
– Вот и разобрались, – произнёс Алексей. – Четыреста сорок солидов за поднятого воина-мертвеца, так?
– Тридцать четыре воина ты должен поставить в счёт погашения долга за дом, – быстро подсчитала Анна, написав несколько формул на пергаменте.
Нет, что-то не сходится…
– Тридцать три, – произвёл я подсчёт в уме.
Это вызвало всеобщее удивление. Даже Эстрид посмотрела на меня с недоуменным взглядом.
– Ты сейчас дерзишь мне? – нахмурился Алексей.
– Я разделил четырнадцать тысяч на четыреста двадцать и получил тридцать три целых три в периоде, – объяснил я.
Судя по тому, как переглянулись стратиг с дочерью, они поняли не всё.
– Ложь, – уверенно заявил стратиг. – Не люблю, когда мне лгут.
– Но почему? – спросил я. – И в чём ложь?
– Нельзя просто так взять и посчитать деление таких больших чисел, – ответил Алексей Комнин. – Даже моя дочь, гений математики, не может так быстро делить числа.
– Хорошо, – кивнул я. – Давайте проведём эксперимент. Называйте две любые цифры.
– Миллион триста пятьдесят тысяч делить на пятьсот, – с улыбкой превосходства озвучила цифры Анна.
Ну, держись…
– Две тысячи семьсот, – ответил я.
В школе и в институте я был очень хорош в математике. А увеличение характеристики «Мудрость» только усугубило положение вещей, и я теперь трачу на расчёты ещё меньше времени, чем раньше.