Подожди до весны, Бандини

Фанте Джон

Отец отсутствующе посвистел, какую-то песенку без мелодии, простой свист безо всякого смысла.

– Я могу никогда не прийти, – произнес он. – Как тебе это понравится?

– Мамма тебя хочет. Она тебя ждет. Она по тебе скучает.

Отец подтянул ремень.

– Скучает, вот оно как. И что с того? Артуро пожал плечами.

– Я знаю только, она хочет, чтобы ты был дома.

– Может, и приду. А может, и нет.

И тут лицо его исказилось, ноздри задрожали. Артуро тоже почувствовал. У него за спиной сидел Джамбо, зажав трупик в передних лапах, слюна капала с большого

языка, а сам он смотрел на Бандини и Артуро: ему явно хотелось еще раз поиграть в перетягивание каната.

– Вали отсюда, Джамбо! – прикрикнул Артуро. – Убери его!

Джамбо оскалился, в горле у него заворчало, и он прикрыл трупик кролика мордой. Он бросал вызов. Бандини зажал нос.

– Чья собака? – рявкнул он.

– Моя. Его зовут Джамбо.

– Убери его отсюда.

Но Джамбо сдаваться не хотел. Когда Артуро подошел ближе, он обнажил клыки, приподнялся на задних лапах, как бы готовясь прыгнуть, злобное бормотание в горле звучало угрожающе. Артуро смотрел на него в изумлении и восхищении.

– Видишь? – сказал он. – Я не могу подойти. Он меня на клочки разорвет.

Видимо, Джамбо понял. Ворчание стало ужасающе постоянным. Затем он шлепнул кролика лапой, подобрал его и умиротворенно отошел, помахивая хвостом… Дошел почти до самых сосен, когда боковая дверь особняка открылась и, подозрительно принюхиваясь, появилась Вдова Хильдегард.

– Господи боже мой, Свево! Что это за кошмарный запах?

Джамбо увидел ее через плечо. Взгляд его перескочил на сосны, потом обратно. Он выронил кролика, снова подобрал – уже потверже – и чувственно зашагал через лужайку к Вдове Хильдегард. Но у нее не было настроения забавляться. Схватив метлу, она пошла навстречу. Джамбо оскалился, оттянув назад губы так далеко, что белые клыки заблестели на солнце; с челюстей свисали длинные капли слюны. Он заворчал – злобно, так, что кровь сворачивалась, предупреждая, шипя и рыча одновременно. Вдова остановилась как вкопанная, взяла себя в руки, присмотрелась к собачьей пасти и раздраженно мотнула головой. Пес бросил ношу и удовлетворенно раскатал длинный язык. Охомутал всех. Прикрыв глаза, он притворился спящим.

– Убери отсюда эту чертову собаку! – велел Бандини.

– Это твоя собака? – спросила Вдова. Артуро кивнул с затаенной гордостью.

Вдова вгляделась в его лицо, затем – в лицо Бандини.

– Кто этот молодой человек? – спросила она.

– Мой самый старший, – ответил Бандини. Вдова сказала:

– Убери эту ужасную дрянь с моего участка.

Хо, так вот она какая! Так вот что она за человек! Он сразу же решил с Джамбо ничего не делать: он знал, что пес просто играет. И все же ему нравилось верить, что Джамбо так же свиреп, как притворяется. Он двинулся к собаке, шагая нарочито медленно. Бандини его остановил.

– Подожди, – сказал он. – Я сам с ним разберусь.

Он схватил молоток и прикинул расстояние до Джамбо; тот вилял хвостом и вздрагивал, тяжело дыша. Бандини был уже футах в десяти, когда пес наконец приподнялся на задних лапах, вытянул морду и снова предупреждающе зарычал. Отцовский взгляд, эта решимость убить, результат бравады и гордости, ибо Вдова стояла

тут же, заставили Артуро метнуться по траве и обеими руками выхватить короткий молоток, выбить его из тугого кулака. Джамбо немедленно подпрыгнул, бросив добычу, и начал подбираться к Бандини; тот пятился. Артуро упал на колени и обнял Джамбо. Пес лизнул его в лицо, рыкнул на Бандини и снова лизнул лицо мальчишки. Каждое движение руки Бандини вызывало у него рычание. Джамбо уже не играл. Он был готов драться.

– Молодой человек, – произнесла Вдова. – Вы собираетесь забирать отсюда эту собаку, или мне вызвать полицию и приказать ее пристрелить?

Это его просто взбесило.

– Только посмейте, черт бы вас побрал!

Джамбо осклабился Вдове, обнажив зубы.

– Артуро! – возмутился Бандини. – Так нельзя разговаривать с миссис Хильдегард.

Джамбо обернулся к Бандини и заткнул его рычанием.

– Ты ничтожное маленькое чудовище, – произнесла Вдова. – Свево Бандини, и ты позволишь этому порочному мальчишке так вести себя и дальше?

– Артуро! – рявкнул Бандини.

– Вы – крестьяне! – сказала Вдова. – Иностранцы! Вы все похожи друг на друга, и вы, и ваши собаки, и вообще все вы.

Свево через лужайку подошел к Вдове Хильдегард. Губы его раздвинулись. Руки он скрестил на груди.

– Миссис Хильдегард, – сказал он. – Это мой мальчишка. Нельзя с ним так разговаривать. Этот мальчишка – американец. Не иностранец никакой.

– И к тебе относится! – ответила Вдова.

– Bruta animale! – сказал Бандини. – Puttana!

Его слюна брызнула ей в лицо.

– Ты – животное! – произнес он. – Животное!

Он повернулся к Артуро.

– Пошли, – сказал он. – Пойдем домой.

Вдова стояла каменным истуканом. Даже пес почувствовал ее ярость и отполз подальше, оставив свою вонючую добычу перед ней на лужайке. На грунтовой дорожке, где сосны расступались перед дорогой вниз по склону, Бандини остановился и обернулся. Лицо его побагровело. Он воздел кулак.

– Животное! – сказал он.

Артуро ждал его в нескольких ярдах ниже. Вместе они спустились по твердой красноватой тропе. Они ничего друг другу не говорили, Бандини по-прежнему задыхался от ярости. Где-то по оврагу бродил Джамбо, и кустарник трещал там, где он сквозь него продирался. На вершинах собирались облака, и, хотя солнце еще сияло, воздух уже тронуло морозцем.

– А твои инструменты? – спросил Артуро.

– Это не мои инструменты. Рокко. Пускай сам заканчивает. Ему все равно хотелось.

Из зарослей выскочил Джамбо. В пасти он держал мертвую птичку – очень мертвую, мертвую уже много дней.

– Вот проклятая собака! – сказал Бандини.

– Это хороший пес, Папа. Наполовину охотничий.

Бандини взглянул на голубую прогалину в небе к востоку.

– Весна совсем скоро, – произнес он.

– Еще бы!

Но не успел он договорить, как что-то крошечное и холодное коснулось его руки. Он увидел, как она тает – маленькая снежинка, похожая на звездочку.