Подозреваются все (вариант перевода Фантом Пресс)
Шрифт:
Прокурор теперь для меня навсегда потерян. Не поможет и все пекло, сто тысяч самых талантливых дьяволов ничего не смогут сделать! И что бы я теперь ни говорила, мне уже ни в чем не поверят.
Я все-таки попыталась:
— У меня имеется свидетель. Может, Ирэна вспомнит, что под Новый год пришло письмо на мое имя, которое непонятным образом пропало?
— Вам известна описанная в письме афера?
— Не известна. Известна. Нет, не так. Кое-что знаю, но очень мало. А что написано в письме — не знаю,
— Вам известно, что покрывать преступника — тоже преступление?
— Ну так отдайте меня под суд, только перед этим все-таки скажите, кто же преступник?
Разговору помешал дикий грохот и громкие крики, раздавшиеся в соседней комнате. Разъяренный капитан вылетел из зала. Прокурор, смотревший до этого в окно, повернулся и сказал:
— Заклинаю вас, скажите же наконец правду.
— Я сказала правду, даю честное слово. Можете спросить Ирэну Что за глупости, никакого преступника я не покрываю! И я не хочу, чтобы вы так думали. Вы считаете меня сообщницей убийцы? Нет, вы не имеете права так думать!
— Но ведь все факты свидетельствуют об этом!
— Так ведь я же сама один за другим подсовываю вам эти факты! — в отчаянии выкрикнула я. — Будь я причастна к убийству, разве бы я так поступала? Сидела бы себе тихо…
Вернулся капитан, еще более разъяренный, если это только возможно. Оба представителя власти быстро собрались и ушли, совершенно не замечая меня. А я еще долго сидела, кляня последними словами свое проклятое воображение…
Поздним вечером мне домой позвонил прокурор.
— Простите меня, — только и сказал он.
Первыми на работу пришли Стефан и Владя. Они помогли ворчащей пани Глебовой навести порядок. Остальные сотрудники подтягивались постепенно, сонные и вялые после вчерашнего разгула. Каспер и вовсе не пришел. Не было и Зенона, чему мы были очень рады. Нам вполне хватило взбучки от Збигнева, который еще застал следы поминок. Ирэна не устроила скандала из-за своего стола, вообще ни словом не упомянула о нем, сидела какая-то подавленная, как в воду опущенная.
Около полудня явились следственные власти и попросили всех собраться в большой комнате.
— Чего еще им надо? — хватался за раскалывающуюся голову Лешек. — Сегодня я не в состоянии им помочь!
Когда все собрались в средней комнате, капитан обратился к нам с речью.
— Проше паньства, — сказал он, — считаю необходимым сделать следующее заявление, несколько нарушая уголовно-процессуальный кодекс, но поскольку сказанное ниже, безусловно, самым непосредственным образом связано с вопросами служебного порядка, в которых заинтересованы все сотрудники мастерской…
— Что он говорит? — недовольно пробурчала Моника. — Ни слова не понимаю. Совсем как Зенон.
— Сейчас
Персонал мастерской сидел ошарашенный, вытаращив глаза и уставившись на дверь, за которой скрылся представитель власти, сделав свое сенсационное сообщение. Потом разразилась буря.
— Как он мог! Как он мог? — рычал Стефан. — Теперь на всех можно поставить крест!
— Но почему? — кричала Моника, хватая коллег за рукава и безуспешно добиваясь ответа.
Лешек стонал, держась за голову:
— Заведующий убийца! Заведующий убийца! Вот до чего мы докатились!
— Не может быть! — вторил ему Януш. — Такого просто не может быть!
— А как они это узнали? — теребил меня Янек. — Какие доказательства?
Я подошла к Ирэне, безучастно сидевшей в стороне.
— Пани Ирэна, они вчера были у вас?
— Были, — твердо сказала Ирэна. — Я всегда говорю правду!
И вдруг, не выдержав своей роли твердокаменного борца за правду, в голос разрыдалась:
— Какой стыд, пани Иоанна! Какой позор! Заведующий мастерской! Можно сказать, наш директор!
Вслед за Янеком и другие вспомнили, что среди них находится человек, заваривший всю эту кашу, автор представления. Окружив тесным кольцом меня и рыдающую Ирэну, они потребовали объяснений.
— Отвяжитесь! — кричала я. — Я знаю не больше вас!
Хотя знала все-таки немного больше, ведь я была сообщницей Столярека, убийцы и еще неизвестно кого.
— Почему вы плачете, пани Ирэна? — допытывались мои коллеги. — Вы знали? Иоанна, ну, отвечай же, не будь свиньей!
Януш догадался.
— Иранский конкурс? — спросил он. Я кивнула головой.
— Мне сказал Марек. Марек знал. Тадеуш тоже…
Я не стала говорить Янушу о потерянном письме, ведь это тайна, о ней никто не должен знать. Лучше самой расспрашивать, и я вцепилась в Ирэну:
— Они уже всё знали и от вас потребовали только подтвердить их догадки? О чем они спрашивали?
Рыдающая Ирэна честно попыталась передать содержание вчерашнего разговора с властями. Пересказ получился, к счастью, сумбурный, так что поняла только я.
— Сначала о вас выспрашивали, пани Иоанна, ну, вы помните, а я ведь так тогда расстроилась, ну, когда пропало ваше письмо… Пришли они вчера вечером… очень поздно… А потом мне сказали, что и так всё знают, вот я и вынуждена была им сказать… Ох, до чего же я напереживалась!.. Все время голову ломала, когда вы прошли мимо меня два раза в одну и ту же сторону… Ведь он тоже так прошел, а у меня и из головы вон… только как вы прошли, я и вспомнила…