Подпольная империя
Шрифт:
— Здорово, — хмуро кивает Цвет.
— Привет.
— Ну что, не передумал? — спрашивает он.
— Нет. Я не передумал. Наоборот, учитывая ситуацию, я думаю, это единственно верное решение. Официальный вызов уже пришёл?
— Нет, ничего ещё не пришло.
— А тебе не кажется это странным? Чего так долго? Может, уже и не придёт, в смысле, что всё отменили?
— Не кипишуй. Не может не прийти. На вот пока бандероль, получи и распишись.
Он протягивает мне небольшой свёрток, тщательно завёрнутый в толстый полиэтилен. Это
По дороге мы почти не разговариваем. Я было начинаю повторять вчерашнюю историю, но Цвет меня прерывает и едва заметно кивает на водителя. Я замолкаю.
Мы доезжаем до улицы Красной, и я выхожу, не прощаясь. Прохожу метров двести и сворачиваю к рынку, но иду в ресторан “Волна”. В обед здесь делают чебуреки и шашлык. Можно покупать через окошко и есть на улице, а можно зайти внутрь и пообедать там. Не в ресторанном зале, а вот в этом чём-то вроде кафетерия.
Я так и поступаю. Заказываю себе шашлык и получаю тарелку с размазанной по ней ложкой горчицы и, собственно, шашлыком на тонком шампуре и наколотом на него кусочком белого хлеба.
Я беру свой заказ и отхожу к высокому коктейльному столику, за которым нет посетителей. Шашлык жестковатый, но, можно сказать, вкусный, хоть и отдаёт уксусом. Я быстро с ним расправляюсь, рассматривая обедающих со мной граждан. В основном это люди с рынка. Главное, никто не обращает друг на друга внимания.
Я выхожу из зала, но иду не на выход, а в сторону туалетов, только не тех, что находятся под лестницей за гардеробом, а других, расположенных в вестибюле рядом с залом, где я встречался с Парашютистом. Надеюсь, сейчас подобной встречи удастся избежать.
Прохожу прямо в туалет и закрываюсь. Бачки в наше время в общественных помещениях устанавливают высоко, и это, конечно, жутко неудобно. Мне приходится встать на край унитаза, чтобы дотянуться до бачка и опустить запечатанный в пластик свёрток. У Цвета будет не так много времени, чтобы его извлечь и распаковать. Опускаю шнурок, идущий от пакета, за обратную сторону бачка, и выхожу. Дело сделано. Не всё, конечно, но весьма важная его часть.
Выхожу и наталкиваюсь на… Фрица.
— Я не понял, — тянет он, — чё ты здесь делаешь?
— Не понял? — усмехаюсь я. — Ничего удивительного. Это, как я вижу, твоё обычное состояние.
— Ну, ты остряк, в натуре, Парашютиста нет, чё ты здесь трёшься?
— На тебя пришёл посмотреть. Приятно видеть, как тебя босс и в хвост, и в гриву стегает.
— Посмотрим, как он тебя отстегает. Если мои пацаны тебя раньше времени не уделают.
— А ты что здесь типа вертухай с пацанами со своими? Охраняешь помаленьку?
— А тебя еб*т что ли? — говорит он со злобой. — Мечтаю, чтобы ты сюда зашёл, когда сходняк будет, я тебя сломаю, ты понял? На кол насажу.
— Да ты чё, — качаю я головой. — Серьёзный ты чел. Ну, лады, не буду мешать нести службу. Бывай, вохра.
Фриц
Мне надо ещё поговорить с Куренковым и зайти к Новицкой, а потом мчаться на фабрику. У нас же там целое расследование, как-никак. Надо было предупредить директора, а то, как бы они там ничего не выкинули со страху…
Я выхожу из ресторана и двигаю во “Льдинку”. Здесь недалеко, минут десять максимум. Надеюсь, Фриц действительно, не слишком умён, чтобы сопоставить моё сегодняшнее посещение туалетной комнаты с событиями, которые должны произойти после сходки.
Цвет полагает и, думаю не без основания, что его постараются не просто развенчать, но и устранить физически. Мне кажется, это всё идёт с подачи Киргиза. Сам по себе Парашютист вряд ли бы на него попёр. Впрочем, точно не знаю. Он пытается выяснить, но готовится и к решительным действиям.
Размышляя о предстоящих делах, я подхожу ко “Льдинке”. Думаю, вазочка мороженого с сиропом будет сейчас очень даже кстати. Небольшой выброс дофаминчика мне не повредит. Я иду со стороны главпочтамта и замечаю, как у тротуара паркуется чёрная “Волга”. Из неё выходит Куренков и энергичной походкой идёт к кафешке.
Меня он не видит. Не видит он и того, как за его машиной паркуется другая такая же. Точь-в-точь, как у него. Из этой машины выходят два человека, одетые в серые костюмы, такие же, как и у него. Да и вообще, они все похожи, как агенты Смиты.
Что за чудеса. Я сбавляю ход и останавливаюсь, не доходя до кафе. Роман поворачивает голову в мою сторону и, заметив меня, тоже останавливается. И в этот момент его настигают его “двойники”.
Мне не слышно, что они ему говорят, но я вижу, как они показывают ему удостоверения. И ещё вижу, как глаза его становятся удивлёнными и тревожными. На меня он больше не смотрит.
Один из двух молодцев делает гостеприимный жест, указывая ладонью на машину, и Куренков, дёрнув головой, соглашается с неизбежностью и покорно идёт вместе с ними к автомобилю.
17. День паники
Они подходят к машине и забираются внутрь. На переднее сиденье садится один из Смитов. За ним, на заднее место определяется Куренков, а второй Смит, захлопывает его дверцу, идёт к машине Романа и садится рядом за руль.
Помню, помню, помню я,
Как меня мать любила.
И не раз, да и не два она мне говорила:
Сбреют волос твой густой аж до самой шеи
Поведёт тебя конвой по матушке Рассеи…
Кстати, давненько не брал я гитару в руки… Мда… И что же это за структура такая могущественная, что аж круче КГБ? Это кто, Мен ин Блек? Или воины матрицы? Кто бы ни были, но с мороженым облом-с вышел, товарищ Роман.
Я бросаю тоскливый взгляд на двери кафе и, развернувшись на сто восемьдесят, двигаю в обратную сторону.
Советую на задний ход врубить телеграф,