Подпольная империя
Шрифт:
— Шеф сейчас приедет, — говорит ещё кто-то.
Цвет стоит с непроницаемым видом, хотя, разумеется, понимает, к чему всё идёт. Я на свою беду тоже понимаю и внимательно слежу за бандосами, пытаясь найти брешь в их строю, зацепиться хоть за какую-то возможность.
Проходит минут пятнадцать и из леса выходят два человека. Понятно. Один из них Кот. Так я и думал. Ну, послушаем, что он скажет, видать есть что сказать раз сам пожаловал.
— Ну что, бывшие авторитетные воры, — широко улыбаясь говорит он. — Заждались? А вот и я.
Он
— Дай-ка, сам хочу. Глушак тоже дайте.
Он берёт у одного из своих людей пистолет и осматривает. Потом передёргивает затвор. Прикручивает глушитель.
— Давай цементовоз на эту сторону, — командует Кот и делает шаг вперёд.
Мы стоим на самом краю, Парашютист, я и Цвет. Первым Кот подходит к Парашютисту и останавливается примерно в двух метрах. Руку не перехватишь, приём не применишь, да ещё и свора рядом, у всех оружие. Откуда столько, арсенал что ли взяли?
Умирать не страшно… Хотя нет, неправда, страшно, конечно, но я ведь уже умирал однажды. А вдруг ещё куда перенесусь? Впрочем, второй шанс, наверное только однажды выпадает. Ну вот, заодно и проверим…
— Дурак ты, Парашютист, — с улыбкой, будто сказку рассказывает, говорит Кот. — Дурак. Повёлся? Ну ничего, ты же гнида, за свою шкуру всех продать готов. Так что тебя и не жалко. Тем более аппетит у тебя вообще не по возрасту и не по уму. Думал тебя вместо Цвета поставят? Ты когда в общак нормально платил последний раз? Всё слёзы крокодильи лил? Сдохни, короче.
— Кот! — орёт Парашютист. — Ну ты чего! Я же за тебя горой. Я же всё сделал, как ты велел! Я же всё сделал и сделаю. За что?! Я ведь не знаю даже.
Он падает на колени и тянет руки к Коту. Кот смотрит на это умильным взглядом, а потом хмыкает, чуть качнув головой и, быстро подняв руку с пистолетом, нажимает на спусковой крючок.
Раздаётся металлический, щёлкающий звук плевка, не такой уж и тихий, между прочим, но и недостаточно громкий, чтобы заподозрить в нём звук выстрела. Парашютист чуть дёргается и вмиг делается неживым. На лбу его вздувается шишечка с красным кратером посерёдке, а из затылка вырывается красный фонтанчик.
Я хорошо его вижу и слышу очень тихий чавкающий звук. Был Парашютист и нет. Выражение его лица вмиг меняется и становится неестественным. Мертвенным и отчуждённым. Его коленопреклонённое тело несколько секунд продолжает стоять, но жизни в нём больше нет. Постояв на коленях, телесная оболочка Парашютиста чуть наклоняется вперёд и падает, втыкаясь лицом в мягкий, как специально насыпанный в этом месте песок, мелкий и сырой…
Жаль загубленную жизнь? Да… Я поднимаю голову и смотрю в небо. Красота-то какая. Птицы кружат, вдали летит вертолёт, ещё выше самолёты прочерчивают лазурь жёлтыми следами. Это всё тоже жаль…
— За что, за что… Место твоё понадобилось хорошим людям, вот за что.
Не прекращая улыбаться, Кот подходит ко мне.
— Вот и ты, Бро… Я ведь тебя и не знаю совсем. Возможно,
Честно говоря, не очень. Какая разница теперь-то уж, когда сделать, по всей видимости, ничего не получится. Сейчас мой мысленный взор переносится к моей тайной недостроенной империи. И её жаль. Только всё налаживаться начало, стало вырисовываться, контуры появились. Скоро польются виски и ром, а ещё и водка. Не «Белуга», конечно, но тоже хорошая, а главное, нужная трудящимся.
Швейная фабрика начнёт выпускать джинсы, джинсовые куртки и юбки, колбаса, опять же, отличного качества, между прочим, и уже на потоке. Два казино уже работают, но это капля в море, сколько ещё открыть нужно, и букмекерские конторы, это вам не спортлото, здесь выигрыш реальный.
А ещё в перспективе у нас что? Строительство. ВССО. Нужно налаживать работу, посылать студентов в Узбекистан, да и у нас в области тоже работа найдётся. А внешнеэкономическая деятельность? До этого ещё конечно далеко, но без неё никак, вот совсем никак.
И всё это в тесном сотрудничестве с партией, КГБ и МВД. Эх, не жизнь, а… служение. Служу Советскому Союзу. Как могу, конечно, по мере своего понимания.
И потом, Наташка, наверное расстроится… Почему-то грустнее всего становится от воспоминания о ней… Ну вот, зато я всё-таки прав был, что не стал с ней шуры-муры крутить… Но, если бы сейчас удалось спастись, тогда совсем другое дело… Да… И родители тоже расстроятся. И Трыня. И, конечно же Платоныч. Прощай, дядя Юра… Уехал ваш Егор и не вернулся, стал надеждой и опорой, буквально фундаментом подмосковной дачной недвижимости. Короче…
В Париж он больше не вернётся,
оставил только карточку свою…
— В отличие от Парашютиста, к тебе у меня нет претензий, — гнёт своё Кот, выводя меня из раздумий. — Странно, да? Действительно ведь странно. Жизнь вообще штука странная. Но тут вот какое дело, ничего личного, поверь. Просто кореш попросил, а я пообещал, так что вот, Киргиз привет передаёт.
Он замолкает и какое-то время разглядывает меня. Лицо его из улыбчиво-сказочного становится удивлённым.
— Что, неужели не страшно? — спрашивает он. — Совсем что ли? Правда? Ну, и ладно.
Я смотрю прямо перед собой. Время замедляется. В минуты особой опасности со мной такое случается. Я вижу, как указательный палец Кота медленно-медленно ложится на спусковой крючок. Для мухи время еле тянется, а для человека несётся быстро, поэтому прибить её бывает очень трудно, ведь человек всё делает крайне медленно с её точки зрения. Вот, как Кот сейчас.
И я представляя, что стал мухой, бросаюсь вперёд. С места. Сразу на таран. Быстро и дерзко. Кто быстрее, я или он? Ему лишь нажать на спуск, а мне пролететь два метра и провести атаку. А чего терять-то? Два раза же не умирать… Ах, ну да…