Подпольный Алхимик
Шрифт:
Да-да, вы верно поняли: в Альхене около десяти лет назад ввели «сухой» закон. К тому времени, от процветания Ульбергов и так уже не осталось и следа, так что они ничего не потеряли.
Нильсоны тоже всегда были «алкогольными» дельцами: до «сухого» закона род торговал дорогущими хмельными напитками: коньяк, вино, виски. После запрета алкоголя Нильсонам пришлось переоборудовать винный завод под завод по производству виноградного сока. Но все это была фикция, разумеется. Хитрожопые Нильсоны стали делать свою хмельную влагу в подполье, благо никто не заставил вырубать виноградные сады, никто не отобрал обширные поля с зерном.
Нильсоны предложили Ульбергам стать шестерками в их крупной игре, и те согласились – деваться
В общем, Нильсоны делали алкоголь, Ульберги – перевозили и продавали его. То есть были просто посредниками.
Грузоперевозки – прикрытие, чтобы иметь возможность официально перевозить алкоголь с фермы Нильсонов в город. Книжный магазин – прикрытие, чтобы иметь возможность тайно продавать запрещенные напитки. Продавать куда дороже, чем до запрета. Продавать тем, у кого водились деньги.
И вот сижу я сейчас в этом самом «прикрытии».
Магазин вполне уютный, хоть небольшой и скромный по обстановке. Светлые, мягкие тона. Сотни томов, эстетично подпирающих длинные полки. Все это наводит мысли о благопристойности, стремлении к знаниям, высоких идеалах. Но на деле все эти тома – бессмысленная макулатура, никому не нужные пылесборники. Обманка, чтобы заработать бабло (что за слово такое, вовек его не знал, а тут так и лезет на язык!).
Утром, не успел я продрать сонные глаза (просиживание до трех ночи в интернете в поисках информации не прошло даром), как меня растолкала Бирла: отец зовет. Филип отправил меня в магазин, сказал, что был звонок от Нильсонов. Человек от них должен привезти некоторое количество бутылок алкоголя – для самых важных клиентов. Что там Нильсоны сказали клиентам, которые в этом месяце останутся без бухла, я понятия не имею. Акке объяснил, что все переговоры с богатыми клиентами ведут исключительно Нильсоны – это привилегия. А какие могут быть привилегии у обнищавшего и всеми презираемого рода? В общем, дело – дрянь: Нильсоны поставляли алкоголь раза три в месяц. Все-таки заниматься производством этой продукции в подпольных условиях, и делать это масштабно, не так-то просто. Поэтому производство было довольно ограниченным. Но прибыль все равно была колоссальной – за счет того, что стоили все эти коньяки и вина баснословных денег. Да, торговля была направлена исключительно на состоятельные слои населения.
В этом месяце все эти мажоры останутся без бухла. И как Нильсоны собрались решать эту проблему, я не в курсе. А у Ульбергов – значит, и у меня тоже – проблема куда существеннее. Как нам, чтоб его, достать денег для покрытия долга??! Я пока не придумал. Но я буду не я, если не решу этот вопрос в ближайшее время!
Не меньше меня тревожил вопрос, связанный с магией. В этом мире она пробуждалась в одаренных лет в пятнадцать-шестнадцать, но бывали исключения – дар мог «спать» в одаренном до самого его совершеннолетия. Когда у Акселя он не пробудился и в восемнадцать, я так понимаю, Филип пришел в бешенство. Еще бы, дела и так идут из рук вон плохо, а тут еще и наследник рода оказался «пустым». Нищеброд-баронет без дара – зашибись просто, куда я угодил.
Магия в этом мире была трёх категорий или видов: боевая, ментальная и стихийная.
Кстати говоря, узнал я от Бирлы и Акке о магии, которой были наделены члены моей новой семьи. Филип был средненького уровня телекинетиком. Телекинез относился к ментальной магии. Астра и Акке – водные маги. Тоже не особенно сильные. Да, еще один интересный момент – зачастую в семье рождались маги с одинаковым даром.
Красиво переливающиеся висюльки над дверью магазина тренькнули, и дверь распахнулась, впуская внутрь запах дождя. Да, погодка сегодня не очень, а я хотел прогуляться, чтобы поближе познакомиться с новым миром.
В магазин вошла… Кая.
Вчера эта девица ушла ни с чем от меня. Она жаждала быть посвященной в мою тайну, но что я мог сказать ей? Я из другого мира, детка? Не хватало еще в дурку загреметь. В общем, нахальная графиня отступила – но только на время. И я это прекрасно понимал. Она еще попытается схватить меня за горло.
– Доброе утро, самозванец. – Змея под маской милашки улыбнулась мне, обнажая ровный белый ряд зубов. – Как спалось? Или не спится из-за осознания того, что обманом завладел чужим лицом и жизнью?
– А что, у Нильсонов какие-то проблемы? – невозмутимо поинтересовался я. – Графская дочь на побегушках?
– Отец хотел отправить только слугу, – продолжала улыбаться Кая, ничуть не сердясь из-за моей наглости, – но мне так не терпелось вновь взглянуть в глаза лжецу, что я уговорила его разрешить мне тоже явиться сюда. Ты подумал о моих вчерашних словах?
– Детка, – я наклонился через прилавок, – если моя память восстановится, я, так и быть, поделюсь с тобой тайной случившегося. А пока – не обессудь… Если хочешь – беги, рассказывай всем про мое самозванство.
Я не верил, что она сделает это. И именно по этой причине так бессовестно кидался словами.
– Я подожду, когда ты созреешь… но как же мне к тебе обращаться? Называть тебя именем Акселя – значит, позволить тебе считать себя выигравшим. Ну уж нет. Буду называть тебя… Акс.
– Как хочешь, детка, – равнодушно пожал я плечами. – Товар принесла?
Кая вытащила смартфон (оказывается, это второе название телефона. Или вид телефона? Да ну их, эти их технологии, мозги сломаешь, пытаясь их все запомнить) и что-то там настрочила. Спустя пару минут в магазин вошел рослый мужик в темном костюме с коротко стрижеными волосами и переливающимися под рукавами пиджака буграми мышц. Он положил черный объемистый чемодан передо мной на прилавок. Откинув крышку, я увидел внутри ровно десять бутылок с коричневатой жидкостью.
– Наш лучший коньяк, – сказала Кая. – Из собственной нашей коллекции. Разумеется, она у нас больше, но мы не можем распродать весь свой алкоголь, который многие годы хранится в наших погребах: отец до ужаса любит старое вино. Так что… это для самых важных клиентов. Вот, держи, тут список – десять имен, которым ты должен будешь продать эти бутылки. – Кая положила передо мной маленький лист бумаги. – А вот остальные будут крайне возмущены. И виноват в этом ты, Акс, ты и твой ненастоящий братец. По вашей вине страдает репутация нашей древней фамилии, по вашей вине мы можем лишиться некоторой части клиентов.
– Что ж… мне очень жаль, но, думаю, ваши клиенты вполне смогут походить трезвыми месяцок.
– Ты бы попридержал свое чувство юмора, Акс. – Кая сузила глаза и недобро усмехнулась. – Подумай лучше о том, как долг возвращать будете. Часики тикают, Акс, и терпение моей семьи не будет вечным.
Девица круто развернулась на высоченных каблуках (да как на таких ходить-то? И умудриться ноги не переломать??) и покинула магазин. Качок последовал за хозяйкой.
Оставшись один, я запер дверь, подошел к портрету, висящему на стене – Акке привез меня сюда, все показал, рассказал, и от него я узнал, что это портрет деда Акселя, мужчины с аристократическим лицом, с горбатым носом, суровыми глазами и густыми седыми волосами – приподнял его и набрал код на маленькой светящейся панели, спрятанной под портретом. Вернул последний на место и подошел к одному из дальних стеллажей, который на моих глазах отъехал в сторону, открывая темный проход вниз – в подвал. Я взял с прилавка чемодан с бутылками и по каменным ступеням стал спускаться туда. Подвал был пустой и мрачный: лишь многочисленные полки вдоль стен – сейчас абсолютно пустые. Я разложил коньяк на одной из них и вернулся наверх. Закрыл проход в подвал с помощью того же кода, после чего отпер входную дверь.