Подранок
Шрифт:
Лестничный марш… Один, второй… Да сколько же их? Ну, наконец-то. Вот и знакомая дверь. Стас толкнул её плечом, и она открылась. В прихожей было темно. На стене нащупал выключатель, перевел рычажок в верхнее положение. Вспыхнула люстра. Он ожидал увидеть труп Светланы в луже крови, или ещё какой-нибудь кошмар. Но ничего подобного там не было. Дверь в комнату была прикрыта. Стас устремился туда. Но он не приложил ни малейших усилий, чтобы открыть её. Дверь распахнулась сама. На пороге с пистолетом в вытянутой руке стояло существо мало похожее на живого человека. Вурдалак из голливудского ужастика. Но кем бы ни был этот человек, он был вооружён. И ствол был направлен точно в грудь Стаса, и указательный палец правой руки существа уже ласкал спуск. Мгновение, и адская машинка, громко ругнувшись, выплюнет смертельный комочек свинца в
Мужики у подъезда дождались своего дружка и, весело переговариваясь, отвалили продолжать вечеринку. Видно, выгорело у них. Кеша собрался, было выключить приёмник звуковых сигналов с «клопа» и со значительным опозданием отправиться в очередную «командировку», как вдруг из мизерного кружочка динамика донеслись звуки, насторожившие Иннокентия. Совсем не обязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что в квартире появился посторонний, и между хозяйкой и гостем, вероятнее всего, завязалась схватка, иначе, что же это за грохот и сопение? «Проверить!» — хлестнуло по Кешиным извилинам. Мало ли что. Может, с кровати грохнулась. А может… Кешу даже передёрнуло.
— Сиди в машине и не дёргайся! — отрывисто бросил он Храпу и вывалился из машины, на ходу заталкивая свою любимую игрушку — новенький «Зиг — Зауэр» — за пазуху.
Мухой взлетев на нужный этаж, лоб в лоб столкнулся с истошно орущей бабой, которая ещё совсем недавно была кротким и послушным зомби. Она кинулась ему на шею, нежно так обняла и приласкалась, словно ребёнок, что-то, ласково нашёптывая в самое его ухо. Опешивший Кеша грубо отпихнул её от себя. В какое-то время их взгляды пересеклись. Соколова снова ошиблась, приняв Глаголина за Громова. Нет, только не он! Она сойдёт с ума, если ещё секунду пообщается с этим уродом! Организм сам не позволил этому случиться — просто вырубил сознание, и всё. Девушка распласталась на шахматном полу лестничной клетки.
— Чёрт! Мать твою! — приглушённо выругался Кеша и, оставив вырубившуюся бабу без внимания, заглянул в квартиру.
С Громовым Кеша был отдалённо знаком, но обиду на него в глубине души затаил. А всё после того, как Стас на пендалях выставил его, Кешу, хорошо поддатого, из кабака, в котором Глаголин решил учинить разборку с халдеем. Да не просто выставил, ещё и пригрозил, что если тот появится здесь ещё раз, то Стас отстрелит ему яйца. В том состоянии, в котором Кеша застал своего обидчика в квартире этой блядёшки, всё могло случиться с точностью до наоборот. Сейчас Кеша мог отстрелить Стасу его мужское достоинство из ствола, валяющегося рядом с ним. Но личные обиды в сторону! У него есть приказ немедленно сообщить шефу о появлении Громова. Пора!
Кеша ринулся, было обратно в машину, где между сидениями случайно оставил свой телефон, но, споткнувшись о тело девушки, слегка притормозил. А что делать с ней? «Вообще-то, бабёнка ничего, если приумыть да переодеть», — мелькнула похотливая мыслишка. Более не размышляя, Иннокентий сгрёб её в охапку и с этой ношей потрусил вниз по лестнице. Поместив её на заднем сидении в полулежащем положении, зло сверкнул глазами в сторону Храпа.
— На зад, живо!
— Не понял? — напрягся так удобно расположившийся в переднем кресле Храпцов.
— Прыгай на заднее сидение, я сказал! — проревел Кеша и наставил на несмышленого напарника свой «Зиг-Зауэр», который успел вытянуть из-за пазухи у квартиры путаны, и так и не засунул обратно.
Выбора у Храпа не было. Он быстренько перебазировался на заднее сидение.
Кеша набрал номер сотового телефона шефа. Стрельцов ответил, чуточку помедлив.
— Это Глаголин. Кеша, — представился Иннокентий. — Объект в квартире шлюхи. Кажись, она ему по башне чем-то заехала.
— Наблюдай со стороны за всем, что произойдёт! — приказали на том конце провода.
— А что произойдёт? — полюбопытствовал Кеша.
— Менты приедут, — коротко пояснил Стрельцов и прервал связь.
Глаголин внутренне сжался от этих слов. Он ненавидел милицию и не очень-то хотел с ней встречаться, но гнев Василия был куда страшнее милиционеров. Кеша запустил двигатель и отогнал машину метров на двадцать от подъезда, ближе к выезду со двора.
Комиссия из областного УВД обрушилась на майора Рамцова, как снег на голову в середине лета. Никого заранее не предупредив, завалились серьёзные дяди с большими звёздами на погонах и лампасами на штанах прямиком в кабинет совмещающего две должности майора и принялись за разнос. Вообще-то свирепствовал только один — генерал — лейтенант Володин, два других генерала лишь молча кивали седыми головами и хмурились в знак солидарности с шефом. Володин же гневался не ради профилактики. На него самого обрушился девятый вал с самого министерства. Сам министр МВД требовал от него немедленного раскрытия убийства грузинского законника Гиви Отарошвилли, в противном случае… Не трудно догадаться, что могло произойти со служебной карьерой пятидесяти восьми летнего генерал-лейтенанта.
— Хреново ты, майор, со своими обязанностями справляешься! — опустив всякого рода формальности-официальности, бушевал Володин, раздувая широкие ноздри. Времени прошло достаточно, а ты всё глухорятину жрёшь!
— Товарищ генерал-лейтенант, я совмещаю должность начальника дежурной части и начальника отдела раскрытия убийств, — попытался оправдаться острым дефицитом времени Рамцов. Ох, и глупо это было с его стороны. Оправдание прошло по боку.
— Да мне наплевать, сколько должностей ты занимаешь! — пуще прежнего взбесился Володин. — Ты отвечай на вопрос: почему убийство до сих пор не раскрыто?
— Товарищ генерал-лейтенант…
— Молчать, майор! — брызнул слюной высокий начальник. — Короче так. Если через неделю дела в суде не будет, пойдёшь рядовым в ППС! Я ясно выражаюсь?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! — вытянулся в струну майор, в душе же отсылая кабинетчика туда, откуда тот пришёл, причём через известный орган.
— Одна неделя! — в дверях обернулся Володин и погрозил майору пальцем.
Остальные генералы повторили жест председателя комиссии и следом за ним покинули кабинет Рамцова.
В принципе, одна хитрая задумка в отношении раскрытия этого убийства у майора Рамцова была. Он разыгрывал даже не одну, а целых две комбинации. Первая: поймать какого-нибудь бомжа-забулдыгу, как следует отпрессовать его и заставить взять на себя убийство Папы. И вторая: подсунуть труп «убийцы», застреленного при задержании, предварительно раскрасив его лицо очередью из «Калашникова».
С бомжом всё как-то не получалось, и вторая комбинация попала в разработку. Но… Задумка всё ещё была в зародыше. Рамцову в действительности не хватало времени. Он всё откладывал это дело на завтра, на послезавтра, но после налёта комиссии решил начать воплощение этой идеи немедленно. Но опять пришлось отложить на завтра, потому что рабочий день уже подходил к концу, а вечер майора был занят — по телевидению транслировали футбольный матч. Рамцов был фанатом футбола, и ради того, чтобы поболеть за любимую команду у голубого экрана, пожертвовал бы даже своей собственной карьерой. Короче, в этот вечер ему было категорически наплевать на дела служебные и, тем более на семейные. В домашнем халате и тапочках, с бутылочкой пива в руке прилип он к экрану телевизора. Он не замечал никого и ничего вокруг себя. Всё его внимание было сконцентрировано на лупцующие мяч фигурки. Отвлечь его не могла, как ни старалась, и любимая жена Ляля, в одиночку занимающаяся ремонтом квартиры и по этому поводу ропщущая на мужа, и дочь Наташа, постоянно шныряющая из своей комнаты в зал, где стоял телевизор, в поисках то предмета своего гардероба, то запропастившуюся куда-то косметичку. Наташа готовилась к очередному свиданию с очередным кавалером. Её лёгкое поведение с противоположным полом очень не нравилось ни отцу, ни матери. Наташа меняла парней, как перчатки, и с каждым умудрялась переспать. Слабость своего передка девка оправдывала якобы случившимся в школе изнасилованием, но фамилию насильника называть отказывалась, дабы не бередить душевную рану.