Подразделение 000
Шрифт:
— Да что это такое? Прямое нарушение правил Службы. Выходные спасателям предоставляются для отдыха, а не для общения с разными фифами. Непорядок! — в подтверждение своей правоты Директор достал из-под кресла квадронокль и принялся пристально наблюдать за моральным состоянием подчиненного.
— Милашка! Ты где? — перво-наперво разобраться со спецмашиной, а потом уж и с остальным, отдельно взятым, членом команды.
— Мы здесь, командор, — радостно ответила Милашка, не подозревавшая о своей участи. — С Герасимом рыбу в самосвалы грузим. Рыбнадзор оптовиков нашел.
— Спецмашина
— Сначала автографы, потом девочки. — Директор несколько раз нажал на кнопку фотокадра, делая снимки для личного дела Боба. — А потом этот американец и Родину предаст? Я тебя спрашиваю, Сергеев!
— Не! — замотал я головой. — Второй номер Родину не продаст. Он ее как бы уже. Ты меня понимаешь, Директор?
— Товарищ Директор! — поправил Директор со злостью запихивая квадронокль в футляр. — С этой минуты я на работе. И ваша рыбалка…
Директор пнул удочку, и вытащил ноутбук, чтобы записать рапорт о недостойном поведении команды спецмашины подразделения 000 за номером тринадцать на отдыхе.
— Молодой человек!?
Перед Директором стояла группа ветеранов, участвовавших в свое время в освоении Антарктиды. Сады сажали, льды растапливали, медали получали.
— Не подскажите, молодой человек, где ловит рыбу знаменитый спасатель Роберт, извините, не помним сложную американскую фамилию.
— Клинроуз. — Директор выбрасывал из себя слова, сжатые, словно макароны в коробке быстрого приготовления. — Мой непосредственный подчиненный ловит рыбу в ста метрах ниже по течению. Вас проводить, или сами по песочку доковыляете? А зачем он вам?
Но Директора уже никто не слушал. Седые ветераны освоения Антарктиды неслись к американцу, позабыв о старости.
— Майор Сергеев. Не кажется ли вам странным то обстоятельство, что три, только что прошедших мимо нас группы, включая и девушек в полосатых купальниках, искали именно вашего второго номера? Ни вас, майора Сергеева, ни мозг команды, Герасима, ни, извините за нескромность, меня, Директора самой героической Службы мира. А именно американца. Может быть, мы чего-то не знаем? А если это так, то будьте любезны, майор Сергеев, узнайте и срочно доложите.
Директор, произнеся столь долгую и мудреную речь, выдохся и свалился в кресло отгонять наглых комаров.
По всем приметам беззаботный выходной был основательно испорчен. Теперь Директор вряд ли когда захочет сгонять с нами на рыбалку, а мы вряд ли когда получим выходной. И из этой неприятной ситуации существовал только один выход. Выполнить приказ Директора и узнать все, и даже больше чем все, о втором номере моей команды.
— Милашка! Командор на связи. Срочная работа.
— Командор! Рада вас слышать. Какая работа в выходной день? Да не шипите вы. Нет, Герасим не спит. Мы только что закончили грузить последний самосвал рыбой. Третий номер передает вам огромный привет. Приве-ет!
— Отставить приветы. Я не шучу. Немедленно ко мне.
Со стороны леса послышались звуки лесоповала, и из чащи, в облаке голодных комаров, валя вековые
На верхней башне сидел Герасим с сучковатой корягой и отгонял от Милашки кровососущих. При это ни одна жужжащая гадость на него не садилась и, как мне показалось, даже старалась и близко не подлетать к злому третьему номеру.
— Товарищ Директор. Здесь останетесь, или в спецмашину переберетесь? — его только внутри не хватало.
— Здесь, — рявкнул Директор, устраиваясь поудобнее на пеньке с раскладным перископом, направленным в сторону американца. Вокруг Боба усатые ветераны и девчонки в полосатых купальниках водили хоровод. Дети выщипывали цветы и вязали здоровые венки. Сам Боб смущенно топтался внутри круга и глупо улыбался.
— Ну, я пошел, — постоянно оглядываясь на вышестоящее начальство, которое нервно крутило колесика управления перископом, я забежал в спецмашину и плотно прикрыл люк.
— Мм? — Герасим, лениво почесывая под мышками, полулежал на своем рабочем месте, ожидая приказов.
— Да совсем он обнаглел, — это я о Директоре. — Единственные выходной и то, по человечески отдохнуть не дадут. Вот скажи мне, Гера, Директора все такие?
— Мм, — подтвердил третий номер мое предположение.
— Работа, работа, работа…, — я смахнул с панели управления обрезки ливерной колбасы и одноразовые граненые стаканы с жидкостью, название которой никогда не будет занесено в черные Милашкины ящики. Потому, что примета такая, об этом вслух на Милашке не говорить. — Мыша! Мне что, индивидуально тебя на работу приглашать?
— Здесь я, командор. А что это вокруг второго номера художественная самодеятельность крутиться? И Директор ваш сегодня какой-то ни такой.
— Директор наш! — поправил я спецмашину. — А насчет самодеятельности это ты мне доложишь, примерно минуток через пять. И без возражений. Подключись через спутники к общему участку данных Службы. Слей из нее все, что только можно касательно Боба. Обработай материалы и доложи, с какой такой радости у американца посетителей привалило.
— Мм. — Герасим, борясь со сном, вставил пару нелицеприятных слов о втором номере.
— Да не может наш Боб Родину продать! Что вы, сговорились сегодня все? Боб, это кристальная честность. Лучше бы шел ты, Гера, приглядывать за Директором. А то не дай бог случится чего.
— Командор. Обработка данных закончена. Ничего подозрительного в личном деле второго номера не обнаружено. С лицами иностранных держав не встречался. К секретным документам доступа не имел. От продуктовых магазинов жалоб не поступало. Ликвидировать сейчас будем, или подождем?
Вот так! Ничего подозрительного. А народ все прибывает и прибывает. За пять минут, пока Милашка изучала дело янкеля, у Директора спросили дорогу две группы. Одна из почетных комбайнеров, приехавших на личных комбайнах. Вторая, спортсмены из общества нетрадиционной ориентации под названием «Охота на лис». Директор прав. Почему именно к Бобу?