Подразделение 000

Костин Сергей

— Ну, вы и кусаете, командир! — Боб повертел перед носом кусочек печенья и, тщательно завернув его в оберточную бумагу, спрятал в сейф. — Вам бы только кусать. Маленький ротик, командирский животик. Так что насчет предложения?

— Принимается, — даже если что-то пойдет не так, то всегда можно распугать корреспондентов, запретить съемки и оставить налогоплательщиков без темы для вечернего обсуждения. — Милашка, все слышала?

Спецмашина подразделения 000 слышала все, всегда и везде.

— В связи с тем, что спецмашины не имеют права высказывать

свою точку зрения на решения команды, должна только заметить, что лично мне, как глубоко интеллектуальному созданию, ваша идея не по механизму. В правилах Службы записано, что спасатели должны выполнять работу без лишнего шума, волнения и надежд на дальнейшее продвижение по служебному эскалатору.

— Все, Мыша, — прервал я спецмашину, которая при удобном случае могла рассуждать долго и нудно. — Ваше мнение понятно. Предлагаю вычеркнуть кандидатуру Милашки из списка, который мы донесем до корреспондентов. Правом командира принято единогласно.

Милашка хмыкнула и равнодушно промолчала. Уж кто-кто, а она прекрасно понимала, что даже командир спецмашины не способен так поступить с лучшей техникой в мире. Иначе она может жутко обидеться и послать всю команду делать работу вручную.

— Герасима будить?

— Пока не вижу в этом необходимости, второй номер. Может чуть позже.

Третий номер команды отсыпался после двухчасовой лекции в столичном университете, куда его пригласил лично профессорский состав. Название лекции я точно не помнил, так как категорически отказался присутствовать на ней. Мне на работе болтовни Герасима хватает. Известно только, что после лекции Герасима закидали цветами, а профессорский состав принял Геру в почетные члены. Я, правда, так и не понял, в какие.

— Командор! Исключенная из списков спецмашина никак не может связаться с киностудиями, газетами, журналами и столичным телеканалом. Вы еще бумажку со списком не запечатали?

Строго поглядывая на хихикающего американца, я, скрепя командирским сердцем, вписал Милашку в списки особо отличившихся на невыполненном еще вызове.

— Киношный автопоезд выехал. Работу подразделения вызвались освещать все центральные газеты и журналы. Американцы прислали запрос с просьбой разрешить им допуск в район вызова. Хотят сделать мультэпопею под названием «Охотники за несчастными случаями». Голливудмультфильм какой-то. Обещали цветным ломом заплатить.

— У нас у самих этого лома навалом, — проворчал я, но под умоляющим взглядом Боба согласился. — Свяжись с Министром Иностранных Дел. Пусть выдадут американцам визу на четыре часа. Если Министр вдруг станет гоношиться, то напомни, что он мне должен за спор, что Атлантида, это не гренландское государство, а подводная научная станция в океане. Боб, проверь, как там третий номер. Что-то его личная кривая подрагивает.

Янкель, счастливый оттого, что скоро встретится с бывшими соплеменниками, умчался проверять тяжелый сон Герасима.

— Милашка! Сообщи на таможню, что американцы везут контрабанду. А все равно какую. Хоть шпалы, хоть турбины. Пусть в привокзальной тюрьме

часа четыре до окончания срока визы промаринуются. К черту общественное мнение. Сами вызываем, сами и сажаем. Не в первой. История подобную практику не порицает. Не дай бог, сманят обратно нашего американца. Пропадет он там после России.

Не то чтобы я американцев не любил. Совсем наоборот. Уважал я Америку. Как-никак богатая природными ресурсами страна. И сколько людей талантливых миру явила. Только все это меркло на фоне их непоследовательности. Примеров полно.

Стояла в Америке на одном из островов фигура здоровая. Тетка с фонариком. Эпохи позднего капитализма. И что? Кому-то помешала. Снесли на мелкие камушки. На ее месте поставили вышку для прыжков в воду. А сейчас обратно хотят тетку с фонариком сооружать. Говорят, какой-то там американский дух олицетворят.

— Третий номер в нестабильном состоянии, — доложил вернувшийся янкель. Это означало, что Герасим сильно храпит. Поэтому и личная кривая прыгала. — Командир, а можно я на вызов парадный комбинезон надену.

— Разрешаю.

В какой-то момент мне стало стыдно. Но потом, тщательно подумав, я решил, что стыдиться нечего. Россия приняла отчаявшегося американца в свои широкие объятия. Дала ему двенадцати комнатный кров с отдельным подъездом. Превратила фермера в спасателя с мировым, не побоюсь этого слова, именем. И что? Разрушить все какой-то дешевой мультэпопеей? Нет! И песен коренного американского населения мне не надо. Достаточно того, что русский народ о нас, о спасателях, уже матерные частушки слагает.

— Командор. Мы на месте, — доложилась Милашка. — Все запланированные и приглашенные гости прибыли. Все ваши индивидуальные заказы выполнены. Четыре часа без права выхода под залог.

— Какие заказы? — путаясь в рукавах парадного комбинезона, влез в доклад спецмашины Боб.

— Маринованные соевые орешки, — нашлась спецмашина. — Специально для наших и ваших американских гостей.

Я выглянул в боковое окошко. Милашка постаралась на славу. Ребята из кино разворачивали походные павильоны, красили стены вокруг окон квартиры, которую нам предстояло открыть и высаживали цветочки для антуража.

Газетчики всех газет и журналов столицы плотным кольцом обступили испуганную старушку и брали у пострадавшей первые интервью.

— Скажите, как вам пришло в голову вызвать спасателей подразделения 000?

— Сколько вы заплатили за вызов?

— В какую сумму вы оцениваете приблизительный ущерб?

— Вы намерены обратиться с иском на спасательную службу в суд?

— Вам известно о том, что спасатели часто наносят честным налогоплательщикам грубые физические увечья?

Я свернул подслушивающую аппаратуру. Слушать про себя разные мерзости не хотелось. Вот и спросил бы меня кто, за что я не люблю журналистов? Всем известно, что денег мы не берем. Наоборот, каждый спасенный нами Объект самостоятельно норовит всунуть в карман. Но от чистого сердца, и без всякого принуждения. Тем более физического.