Подростковый возраст

drunkmoody

– Из-за чего? – спросил я.

– Из-за того, что вас Куратова забрала. Мол: как можно прогуливать уроки математики! Ее же надо сдавать на экзамене.

– Пускай Марковна выдыхает. До экзаменов еще год. Ничего страшного, – отмахнулся я.

– Так пойди и скажи ей это.

Мы сидели в столовой, пили чай и болтали. Вскоре к нам присоединились Лиза и Сара.

– Марковна в ярости, – произнесла Лиза, глядя мне в глаза.

– Я знаю, Дэн уже рассказал.

– Выйдем сегодня прогуляться вечером? – спросил Дэн у всех.

Лиза пожала плечами:

– Можно.

Лиза

мне нравилась. Но, как и все парни я боялся себе в этом признаться. Когда ты говоришь:

– Да, мне нравится эта девушка.

Ты даешь зеленый свет мыслям об этом человеке. Ты думаешь о нем. О его улыбке. Фразах. Представляешь его глаза. Вспоминаешь неловкое, случайное касание, произошедшее где-то в темном коридоре на бегу. А в это время в груди что-то мечется жгучее, и во рту пересыхает, и дурно становиться.

Я пытался подолгу не смотреть на Лизу – всегда вскользь. Никогда не передерживать в объятиях. Поменьше говорить. И будучи рядом с ней вел себя скованно, потому что не хотел выдать ей свои чувства. Но тем самым показывал их. И она прекрасно это понимала.

Я сидел лицом ко входу в столовую, и когда вошла Куратова, а за ней хвостиком Аня и Аля, я их увидел. А они меня. Аня тут же помахала мне рукой, а Куратова, наблюдая за этим расплылась в улыбке.

«Твою же…» – подумал я.

– Это что было? – спросил Дэн, отпивая чай.

Сара и Лиза повернулись, и посмотрели на Куратову с девчонками. Те тут же опустили взгляд и пошли к буфету.

– Я не знаю. Историчка ведет себя, как маленький ребенок. Вы этого не заметили?

– Еще как, – кивнула Сара, не отводя взгляд от троицы.

– Мне рассказывали, что она с какой-то шпаной районной водится, – сказал Дэн.

– А Крюков… – напомнила Лиза.

Глава вторая

У космоса другие планы

– Привет, – улыбаясь произнесла Лиза.

– При… – ну же– … вет, – кое как выдавил я.

– У тебя все хорошо? – она с удивлением посмотрела на меня.

– Да… да… – конечно же, нет – Просто Дэн звонил. Сказал, что не сможет встретиться.

– А у Сары голова болит. Но я уже настроилась прогуляться, – Лиза развела руками.

– Тогда пойдем.

– Пойдем, а куда?

***

Была средина мая. На часах начало девятого.

Я с Лизой сидели на крыше вагона, на сортировочной станции, и смотрели на синее небо, с белой полосой у горизонта.

– Я вижу звезду, – сказал она, не отводя взгляда от еле заметной блестящей точки. – Жаль в городе их плохо видно. Я бы могла смотреть так часами. Ты только представь, какая мы песчинка среди всего этого космического хаоса.

– Когда думаешь о космосе твои проблемы уходят на второй план.

– Да! В любой момент может упасть астероид и стереть с лица земли человечество. А людей волнует какую одежду одела Джоли на красную дорожку. Или что лучше андроид, или айфон. Все эти мысли кажутся такими мелочными во вселенском масштабе.

– Знаешь, люди сами усложняют себе жизнь. В следствии промышленных революций и развития цивилизации уменьшается количество

проблем. И чтобы заполнить оставшееся время на диване, люди придумывают себе те или иные ценности. Начинают верить в тех или иных идолов. Пока один знаменитый человек не сказал, что Гуччи – это круто, всем было плевать. Умные люди награждают вещи смыслом, глупые начинают верить в этот смысл. Это как религия, только вместо иконы шильдик. Думать об этом куда приятнее, чем о камне из космоса.

Лиза посмотрела на меня и улыбнулась. Мы сидели, поджав ноги под себя, и она положила руку мне на колено:

– Интересно…

– Да нет в этом ничего интересного, – отмахнулся я. – Я часто устаю от таких мыслей.

– Это почему?

– На такие мысли наталкивает человеческая глупость. А в последнее время глупых людей чересчур много. И я от них порядком устал.

– Ну, не все же глупые.

– Не все, – согласился я, – но тех, что я встречаю, чаще всего… – мне вдруг вспомнилась Историчка, – да что уж тут, взять Куратову, училку нашу. Заметила, какой она странной стала? В начале года, когда она только пришла, она казалась нормальной. А сейчас ведет себя, как школьница какая-то. Ты же видела, как она с Одинокой общается. Как ровесница! Дай волю, и они в щеки целовать друг друга будут при встрече.

– Ты веришь слуху про Крюкова? – вдруг спросила Лиза.

– Если бы мне задали этот вопрос в начале учебного года, я бы сказал нет. Но сейчас, – я повел плечами, – все может быть.

Повисло молчание. Мне так не хотелось говорить о Куратовой и об Одинокой. Я ведь был с Лизой наедине. Что мне мешает ее обнять? Что мешает поцеловать? Я только сейчас понял, что все это время ее рука лежала у меня на колене, и меня словно током ударило. Я попытался вдохнуть воздух, но в легких был вакуум, как в космосе, о котором мы говорили.

Лиза снова подняла взгляд в небо, где звезд стало побольше. Я тоже поднял голову, но взгляд скосил на Лизу, исподтишка следя за ней.

Она завороженно смотрела на одинокие бусинки-звезды, блестевшие в темнеющей синеве неба. А я смотрел на нее. Она все еще держал руку на моем колене, и я, осмелев, накрыл ее ладонь своей. Она чуть вздрогнула и взглянула на меня. Темнело, но я увидел, как ее глаза блеснули.

***

Я провожал Лизу домой, и мы держались за руки. Когда с нами рядом не было друзей, было как-то легче – скованность не чувствовалась, а вот сердце бешено стучало.

Впереди, нам на встречу, шла компания. Мы видели, как они то появляются в островках света, отбрасываемого фонарями, то исчезают в темноте. К нам долетали басистые голоса парней и хихиканье девушек.

Эта компания была похожа на стаю. Она растягивалась по дороге и собиралась в кучу. Кто-то из них отставал, а потом нагонял других, выбегая вперед. И звук, который издавали несколько глоток сливался в один нескладный визг.

Расстояние сокращалось. В темноте уже можно было разглядеть отдельные фигуры, а не одно бесформенное пятно с кучей ног. Я узнал Володю Крюкова: коренастый парень, мускулистые руки, ладони болтаются у ног ковшами экскаватора, короткая стрижка и неприятное лицо.