Подруга бога
Шрифт:
– Но недолго… Я теперь не королева нагов, и вряд ли Шеша когда-нибудь простит нам это.
– Не думай об этом. Впереди нас ждет несколько свободных от проблем недель, во время которых нас не найдет никто.
– Ты уверен?
– Ян обещал прикрыть, а он всегда выполняет свои обещания.
– Выполняет, – согласилась я и приняла его протянутую руку.
Днем даже в таком престижном клубе было тихо и безлюдно. Вероника, сейчас гораздо больше похожая на себя прежнюю, сидела на барной стойке и болтала ногами в узких черных джинсах, которые ей одолжила
– Возьми меня к себе танцовщицей? – неожиданно попросила Вероника. Кама замер посередине зала, не в силах скрыть изумление.
– Ты совсем обнаглела? – недоуменно выдохнул он, даже не стараясь скрыть возмущение.
– А что? Я здорово двигаюсь, можешь спросить у Яна, – пожала плечами девушка. – Я никогда не стану нагом, в лицее меня не ждут, да и не нравилось мне никогда учиться, а здесь у тебя хорошо! Я бы осталась, люблю танцевать.
– Вы, смертные, до ужаса наглые, бесцеремонные и глупые! – возмутился Кама. – Ты видела тут хоть одну танцовщицу-человека? Достаточно того, что я не выгнал всю вашу компашку еще вчера, как только вы сделали то, что задумывали.
– Я не могла уйти, – пожала плечами Вероника, не реагируя на раздражение хозяина клуба. – До утра валялась в беспамятстве и приходила в себя ненадолго. Знаешь ли, странное ощущение, когда после недель блаженного сумасшествия вдруг в твоей голове оказываются мысли, чувства, эмоции, причем не все твои. Мне кажется, Алина что-то капитально напутала и отдала не мою энергию, которую нагло украла месяц назад, а то, что лично ей самой не нужно… она ничего не может сделать нормально и этим ужасно бесит!
– Я тоже считаю, что королева из тебя вышла бы лучше, – кивнул Кама и усмехнулся. – Ты бы, по крайне мере, не отдала то, что с таким трудом заработала. Я прав? Но вчера все прошло так, как надо. Ничего чужого тебе не досталось.
– Хочется в это верить!
– Так ты не ответила на мой вопрос, если бы победила ты…
– У меня не возникло бы даже мысли сделать то, что сделала Алина, – задумчиво отозвалась Вероника. – Наверное, я должна быть ей благодарна за самоотверженность…
– А ты благодарна?
– Не знаю, думаю, она просто не справилась с моей силой, поэтому и вернула все на место, – хитро улыбалась девушка. – Ну так возьмешь меня к себе?
– Я же сказал «нет», – обернулся Кама и уставился на довольно улыбающуюся девушку, которая, похоже, для себя уже все решила.
– Я буду лучшей, вот увидишь! Я привыкла быть лучшей!
– Ладно, – недовольно буркнул он, казалось, сам удивившись спонтанному решению, – но при одном условии.
– Каком?
– Таком, – Кама выложил на стол помятый листок, на котором был нарисован очень качественный карандашный портрет. Удивительно красивый крылатый юноша, который держит в руках лук. Юноша был чем-то похож на Каму из двадцать первого века, только стройнее и чуть моложе. Его красота была неестественной, херувимской – иногда такими изображают эльфов. Кама, живущий в нашей реальности, имел чуть более грубые черты лица, выглядел старше и куда больше походил на человека. Но сходство
Вероника помрачнела и отвернулась, попытавшись за шуткой скрыть волнение.
– Ну что ты хочешь от пустоголовой марионетки? В том состоянии я могла только рисовать! А что мне еще оставалось?
– Я возьму тебя, – серьезно заметил Кама. – Если ты не прекратишь рисовать и скажешь мне, почему изобразила меня таким – он ткнул пальцем с коротким ухоженным ногтем в рисунок.
– Каким вижу, таким и нарисовала, – пожала плечами девушка.
– А каким ты видишь, скажем… Влада?
– Действительно хочешь знать? – засмеялась Вероника, попытавшись уйти от ответа.
– Хотелось бы… Может, нарисуешь и его?
– Не, я не хочу рисовать этого монстра… б-р-р-р! Ты знаешь, – задумчиво произнесла она, – я думала, что буду ревновать его, ну, когда увижу с Алиной. Но после того, как я отдала все силы королеве нагов, кое-что изменилось. Я стала видеть иначе и его тоже. Влад, конечно, мне очень помог, когда я… ну, была немного не в себе. Он – то, что заставляло меня держаться в этом мире, но я не могу любить или ревновать то, что я вижу теперь… Думала, все пройдет, после того как стану собой прежней, но…
– Ничего не прошло.
– Нет. Почему?
– Возможно, потому, что ты не стала собой прежней, – пожал плечами Кама.
– А кем я стала?
– Вот это и выясним, или думаешь, что я оставил тебя здесь по доброте душевной?
Эпилог
Черная, покрытая коркой льда трасса, выделяющаяся на фоне сугробов, которые смотрелись синими в ночной темноте, упиралась в кованую решетку со змеями у въезда в элитный загородный лицей для богатых и одаренных детей. В глубине старинного, окутанного сумерками парка возвышалось трехэтажное здание восемнадцатого века. Лишь отдельные окна в корпусе общежития подмигивали блеклым светом, и горел огонь в кабинете второго этажа.
Тишина. Даже охранники на вахте – в небольшом деревянном домике, издалека напоминающем недавно затопленную баню, – спали. Полная луна, похожая на вытаращенный глаз без зрачка, лениво кралась по гуталиновому небу, то и дело ныряя в рваные облака.
Мотоциклист на зимней дороге мог бы вызвать ажиотаж, окажись он у лицея в дневное время, но ночью его никто не заметил. Он затормозил у ворот, легко спрыгнул и поставил своего железного коня на подножку. Мужчина или парень в утепленной кожаной курточке и шлеме, закрывающем глаза, не стал ломиться в массивные ворота, запертые на огромный, похожий на амбарный, замок изнутри. Кованые створки сами открылись при его приближении.
Злющая сторожевая собака Альма с рычанием высунулась из конуры, но, приметив незваного гостя, прижалась к земле, посмотрела затравленно-обожающим взглядом, замела по грязному настилу хвостом и скрылась в будке. Парень сел на мотоцикл, повернул ключ зажигания и рванул по аллее. На рокочущий грохот мотора не высунулся ни один охранник, а гость спокойно припарковался на стоянке возле главного входа в лицей. Стянул с рук кожаные перчатки с обрезанными пальцами, снял с головы шлем и, взъерошив короткие светлые волосы, задумчиво посмотрел на возвышающееся перед ним здание.