Подруга Дьявола

Робинсон Питер

Ветер, казалось, дул со всех сторон, пробираясь сквозь ее черные джинсы и замшевую куртку. Вместе с ветром, словно объединяя с ним силы, с неба сыпался снег с дождем, больно колотя ее по лицу и глазам. Она поступила весьма опрометчиво, так легко одевшись. Надо было надеть что-то более соответствующее погоде, но в спешке Уинсом выхватила из шкафа первое, что попалось под руку. Откуда ей было знать, что творится на улице?

Остановившись у нужного дома, Уинсом нажала кнопку звонка. Дверь открылась, и в проеме возник сурового

вида полисмен. При виде Уинсом он попытался скрыть удивление, однако безуспешно. Они прошли в гостиную. Женщина, слишком молодая, чтобы принять ее за мать убитой девушки, сидела в комнате, неподвижно глядя в пространство.

— Миссис Дэниэлс? — обратилась к ней Уинсом.

— Маккарти, — поправила женщина, поднимая на нее наполненные слезами голубые глаза. — Донна Маккарти. Но Джефф Дэниэлс мой муж. Я сохранила девичью фамилию из… профессиональных соображений. Я уже сказала констеблю, что Джеффа сейчас нет дома, он уехал по делам.

Уинсом представилась и с удовлетворением отметила про себя, что ее внешность не вызвала у Донны Маккарти ни удивления, ни насмешки.

— Это правда, то, что он рассказал мне? О нашей Хейли? — Слезы потекли по щекам миссис Маккарти.

— Боюсь, что да, — ответила Уинсом, доставая переданный ей Бэнксом пластиковый пакет с записной книжкой убитой. — Вы можете подтвердить, что это записная книжка вашей дочери?

Донна Маккарти внимательно посмотрела на тисненую кожаную обложку, и слезы хлынули с новой силой.

— Хейли ведь на самом-то деле не моя дочь. — Она приложила ко рту носовой платок, и голос звучал глухо. — Я вторая жена Джеффа. Мать Хейли ушла от них двенадцать лет назад, а женаты мы восемь.

— Понятно. — Уинсом сделала пометку в блокноте. — Но вы можете с уверенностью подтвердить, что эта записная книжка принадлежала Хейли Дэниэлс?

Донна пожала плечами и спросила:

— А могу я заглянуть внутрь?

— Боюсь, что вам нельзя дотрагиваться до нее, — сочувственно ответила Уинсом. — Давайте сделаем так. — Она достала резиновые перчатки, которые на всякий случай захватила с собой, наклонила пакет так, что книжка выпала ей в руку, перевернула обложку и показала форзац Донне. — Это почерк Хейли?

Донна Маккарти, снова прижав платок к лицу, утвердительно кивнула. Уинсом перелистнула несколько страниц, показывая их Донне, а та продолжала кивать. Уинсом убрала книжку в пакет, сняла перчатки и села, скрестив перед собой ноги в промокших джинсах.

— Не угостят ли меня здесь чаем? — обратилась она к полицейскому.

Во взгляде констебля явственно читался вопрос: пристало ли такому человеку, как он, прислуживать чернокожей женщине, даже если она детектив и в одном с ним чине? После секундного размышления он повернулся и вышел, по всей вероятности на кухню. Жалкий ублюдок, подумала Уинсом и положила ладонь на руку женщины.

— Простите, — негромко произнесла она. — Мне нужно задать вам несколько вопросов.

Донна

Маккарти выдавила дрожащую улыбку:

— Конечно, я же все понимаю.

Сидя в уголке широкой софы, Маккарти выглядела жалкой и беззащитной, однако Уинсом, рассматривая ее раньше, отметила, что плечи и руки у нее мускулистые и хорошо развитые. У приемной матери Хейли были светло-синие глаза и коротко стриженные светло-каштановые волосы; простая повседневная одежда — джинсы и белая футболка, плотно облегающая небольшие крепкие груди. Между краем футболки и джинсами оставался зазор шириной примерно в дюйм, демонстрирующий плоский живот.

— А у вас есть недавние фотографии Хейли? — спросила Уинсом.

Донна Маккарти, встав с дивана и порывшись в ящике комода, протянула ей фотографию молодой девушки, стоящей на рыночной площади.

— Она снималась примерно месяц назад, — пояснила Донна.

— Могу я взять этот снимок на время?

— Да, но я бы хотела получить его обратно.

— Конечно. А когда вы в последний раз видели Хейли? — спросила Уинсом.

— Вчера вечером, что-то около шести. Она собиралась пойти к автобусу на Иствейл и по пути встретиться с друзьями.

— Она часто туда ездила?

— Почти каждую субботу. Вы, наверное, заметили, что заняться здесь практически нечем.

Уинсом вспомнила свою родную деревню высоко в горах на Ямайке, недалеко от города Монтего-Бей, в которой она выросла. Сказать, что там нечего было делать, означало бы вообще ничего не сказать. В деревне имелась школа, помещавшаяся в одной комнате, откуда вела только одна дорога — на фабрику сушеных бананов, по которой проследовали в жизнь и ее мать, и ее бабушка. Сама она спустилась с гор к заливу, где поначалу получила работу в туристическом комплексе.

— Можете назвать имена ее друзей? — обратилась она к Донне.

— Боюсь, только их имена мне и известны. Хейли нечасто о них рассказывала, да и домой не приглашала.

— А откуда эти друзья? С работы, из школы, из колледжа? И чем вообще Хейли занималась?

— Она училась в колледже в Иствейле.

— И ездила туда каждый день на автобусе? Это ведь не близкий свет.

— Нет, она ездила на машине. У нее был старый «фиат». Джефф купил. Он занимается продажей подержанных автомобилей.

Уинсом вспомнила о водительском удостоверении, найденном в сумочке:

— Но прошлой ночью Хейли не брала машину?

— Нет, конечно, не брала. Она собиралась выпить в городе. В таких делах Хейли вела себя осторожно. Никогда не садилась за руль после выпивки.

— А когда она намеревалась вернуться домой?

— Она не сказала. Вот потому-то… я имею в виду, если б я ждала ее возвращения, то обратилась бы в полицию с заявлением о ее пропаже, правильно? Хотя я и не была ее биологической матерью, но делала все возможное, чтобы показать ей свою любовь и дать понять…