Подруга Мародеров
Шрифт:
– Да, - ответил он, и голос его вновь стал чужим. Слишком надтреснутым. – Мы поговорили, она рассказала мне правду… И я её простил.
Старушка не улыбнулась, но маска равнодушия на мгновенье спала, показав удовлетворение.
– Хорошо, - пробормотала миссис Картер то ли Джеймсу, то ли уже себе. – Хорошо. Значит, она умерла свободной. То, что не светит мне…
Губы Джеймса дрогнули. Он вдруг представил, как эта женщина остается совсем одна в этом большом доме, где с каждой стены
– Я… Мне пора, миссис Картер… – ему не хотелось уходить. Он чувствовал, что должен помочь этой старушке, но не знал, как. Да и мог ли? Если Эдгар Боунс не сумел.
– Всего доброго, мистер Поттер, - старушка проводила его до дверей, и лишь открыв их, добавила: - Больше не свидимся.
Джеймс замер и хотел возразить, но язык не повернулся солгать. И Сохатый, и миссис Картер знали, что больше юноша сюда не вернется. Прошлое должно оставаться в прошлом. А мертвые – быть мертвы. В конце концов, пусть и неосознанно, но Поттер приехал сюда именно за этим. Чтобы отпустить свою боль. Особо не надеясь на успех. И помог ему в этом внезапный знакомый.
Когда дверь захлопнулась за Джеймсом, он отошел в сторону от дома, под тень деревьев, где никакой любопытный зевака не мог увидеть его, и трансгрессировал.
Его дом ждал его. Теплыми огнями в окнах. Голосами. Ароматом печеной картошки и лилий.
Когда Джеймс вошел на кухню, непривычно яркую после сумеречной улицы, все замерли и уставились на него. Во взгляде Сириуса, застывшего с тарелками в руках, читался немой вопрос. И Джеймс одними глазами ответил ему: «Всё хорошо, дружище. Теперь всё хорошо». Бродяга понял и заметно расслабился. Он всегда понимал Джеймса как никто. С полувзгляда. Им двоим не нужны были слова. Лучший друг. Римус отложил книгу, которую читал, сидя в кресле у окна. Питер, раскладывавший столовые приборы, так и завис с вилкой в руке над столом. Лили, занимающаяся ужином, отвлеклась от готовки. Её внимательные изумрудные глаза серьезно уставились на Поттера, пытаясь понять что-то важное.
– Ну… – первым подал голос Римус. Джеймс так и знал, что это будет Лунатик и в голове поставил себе отлично за сообразительность. – Как всё прошло?
– Хорошо, - честно ответил друзьям Джеймс. И добавил для убедительности. – Правда. Хорошо. Я хотел сказать… это было нужно мне. И спасибо, что вы терпели всё это.
– Эй, Сохатый, - Сириус улыбнулся ему, - мы с тобой, ты же знаешь.
– Мы всё понимаем, Джеймс, - поддержал его Римус.
– Да, - кивнул Питер. – Ведь мы друзья.
И Джеймс понял, как сильно их любит. И как ему повезло на самом деле, что эти трое его друзья. Они всегда будут рядом и никогда его не предадут. Его настоящая семья. И в радости, и в горе. Они не ушли, когда он закрылся после смерти Джейн. Не давили. Но всегда тихо, незаметно старались помочь, смягчить его страдания. Терпели его апатию и стремление сбежать ото всех. Дали ему необходимое пространство, чтобы самому
– Прости меня, - выдохнул он. Эванс удивленно нахмурила брови.
– За что?
– Я должен был сказать тебе раньше… – начал Джеймс, но девушка перебила его:
– Нет. Всё нормально, Джеймс. Всё нормально. Джейн была моей подругой семь лет. И я знаю, какой замечательной она была. Я всё понимаю. И то, что ты не сказал мне, не имеет значения.
Джеймс подошел к Лили и обнял её. Вдохнул знакомый родной запах её волос. Когда-то, словно в другой жизни, для него не было важнее темных волос и карих глаз, но уже давно всё изменилось. Пряди стали рыжими, а цвет глаз – зелёным.
Джеймс всегда знал ответ на вопрос Эдгара. Он знал, с кем остался бы, будь Джейн жива. Знал, кого бы выбрал. По кому стонало его сердце.
– Я люблю тебя, - прошептал он в волосы Лили. И вдруг осознал, что говорит это ей впервые. И удивился, как легко дались ему эти слова. И ему не хотелось думать, что прежде он не мог сказать их из-за Джейн.
Лили тоже это поняла. Её объятья стали крепче. И она улыбалась. Тогда Джеймс поцеловал её и обернулся к друзьям.
– Ну что, давайте ужинать? – громко произнес он. Пора прогнать из этого дома тоску. Он не хотел, чтобы здесь стало так же, как в доме Картеров. Пусть призраки остаются там.
Нет, это не могло значить, что Джеймсу или кому-то из мародёров стало лучше, что кто-то из них забыл Джейн или разлюбил. Нет. Но та отчаянная, хриплая и темная боль ушла. Оставив место светлой грусти. Джейн была в их жизни, и ничто не изменит их тоски по ней, их слёз. Никогда. Но ведь правда в том, что счастливых моментов с ней было больше. И это не должна перечеркнуть никакая боль.
– И что теперь? – так по-детски спросил Питер. Джеймс взлохматил его волосы, как когда-то делал Картер и обвел мародёров взглядом.
– Теперь? – произнес он, по-прежнему обнимая Лили левой рукой. – Теперь нас ждёт война. Мы будем сражаться с теми, кто убил Джейн и многих других. Мы будем сражаться с Волан-де-Мортом. Вместе. Как делали всё в этой жизни. Плечом к плечу. Потому что мы друзья. Потому что мы отдадим всё ради друг друга. И мы победим.
Они смотрели друг на друга – четыре мародёра и Лили. И в этот торжественный момент их единение, их преданность казалась самым важным на всем свете. Их объединяло не только горе. Их объединяла любовь.
– Звучит как тост, - нарушил атмосферу Сириус. – Кстати, я нашел неплохую бутылку в том шкафу, Сохатый. Может, ммм?
– Доставай, - кивнул Джеймс, принимая от друга тарелки и расставляя их на стол, пока тот возился в шкафу.
– Да, Бродяга, чуть не забыл, - покосившись на друга, начал Джеймс, с любопытством готовясь наблюдать за его реакцией.
– Ммм?
– Встретил дома у Джейн одного когтевранского принца…
Бам! Сириус стукнулся головой о верхнюю полку и в полголоса зачертыхался, краснея то ли от удара, то ли от чего еще.