Подсадная невеста для фальшивого жениха
Шрифт:
– Да не шуми ты так! – пошел на попятный Петр, видимо, сообразив, что Сашка всерьез разозлен и не шутит. – Подумаешь, уж и похохмить нельзя!
– Эй, ты куда это? А извиняться перед Евгенией кто будет?
– В театре извинюсь!
– Нет уж, давай тут! Ну, я жду!
Петр повернулась к Женьке и, цедя слова сквозь зубы, пропел:
– Извините, тетенька, мы больше не будем!
– Фигляр! – бросила ему Женька и прошла внутрь, не желая ни секунды дольше оставаться объектом повышенного внимания.
Как оказалось, их места были в ложе, что несколько обрадовало Женьку. Чем меньше народа поблизости,
Но вот раздался третий звонок и зал погрузился в приятный полумрак. Петр и Настя сидели тихо, и Женька еле слышно вздохнула с облегчением. Еще чего не хватало – ругаться посреди переполненного театра и срывать показ! Стыдоба-то какая!
Сам спектакль ей не понравился. Главные герои нудно и подробно что-то доказывали друг другу, философствовали, читали мораль, причем изрядно заплесневелую, и всячески давали понять сидящему перед ними зрителю, что до их уровня бедолаге еще тянуться и тянуться. Действия как такового практически не было, изредка пробегали по сцене суетящиеся второстепенные персонажи, бросали пару реплик и вновь исчезали за кулисами. А герои все говорили и говорили ни о чем, красуясь друг перед другом витиеватыми репликами, в многоуровневых конструкциях которых терялся всякий смысл произносимого. Отчаявшись понять хоть что-нибудь, Женька утешалась тем, что спектакль одноактный. Видимо, главный режиссер театра и сам осознавал, что плебею-зрителю не по зубам экзерсисы его труппы и, следовательно, велик шанс обнаружить перед собой после антракта изрядно опустевший зал, иначе бы непременно разнес спектакль на два отделения.
И тут откуда-то сбоку раздался странно знакомый звук. Женька обернулась и увидела, что Сашка мирно посапывает в кресле, да еще и всхрапывает!
Первым ее побуждением было растолкать «жениха», чтоб не позориться перед зрителями и актерами, но, уже потянувшись к рукаву Александра, Женька одернула себя. Стоп. Ведь он же на самом деле не спит! Иначе бы никакого храпа не было слышно и в помине, сия напасть этого человека пока что благополучно минует. Не раз просыпаясь ночью, Женька не слышала из-за двери в смежную спальню ни единого звука. Тот вечер с полуторачасовым храпением не в счет, поскольку был от начала и до конца подстроенным розыгрышем. Значит, Сашка опять что-то задумал. Начнешь будить – гарантированно нарвешься на неприятности. А раз так, пусть «пробуждением» ее «жениха» занимаются те, кому это больше всего надо. Вот хоть тот же Петр, к примеру!
Бросив быстрый взгляд на Петра, Женька удивилась. Судя по всему, храпящий «приятель» стал для него неожиданностью. Так, а как к этому отнеслась Настя?
Ну, с этой все понятно! Делает вид, будто все в порядке и заснувший прямо у нее на глазах знакомый – совершенно обычное дело, волноваться не из-за чего. А раз так, что мешает последовать ее примеру?
Женька потянулась и немного поерзала в кресле, чтобы дать небольшую передышку затекшим ногам. Ну-ка, что там еще припас для них Александр?
Меж тем на сцене близилась развязка. Герои уже кричали друг на друга, весьма натурально брызжа слюной, отчего зрители в первых трех-четырех рядах сидели с откровенно кислыми
Герои, дооравшись до хрипоты, внезапно замолкли, глядя друг на друга с такой ненавистью, словно решали, стоит ли им сойтись врукопашную или все-таки попытаться уладить дело миром. Пауза все тянулась и тянулась, напряженная, звенящая в ушах, вызывающая у зрителя желание сделать что-нибудь, лишь бы заполнить этот звуковой вакуум. И тут Сашка с грохотом подскочил в кресле и вскрикнул, вертя головой:
– Кто здесь?
В зале раздался смех. Сначала робкий и деликатный, в кулачок, он набирал обороты, пока уже весь зрительный зал не принялся дружно хохотать над заснувшим на представлении бедолагой.
Побагровевшие от ярости герои, бросая злые взгляды в сторону их ложи, скомканно произнесли последние полагавшиеся им по роли фразы и разошлись каждый в свою сторону. Сашка удовлетворенно прищурился, и Женька в который раз подивилась на то, какой неоднозначный человек был выбран ей в «женихи». Она на что угодно была готова спорить, что его выходка никак не была связана с ней лично. Такое ощущение, что Сашка четко знал про эту затянутую сверх меры паузу и нарочно «проснулся» именно в этот момент, не позже и не раньше. Но зачем он это сделал?..
Сашка нервничал и с трудом скрывал свое состояние от спутников. Какая насмешка судьбы! Их повели именно в тот театр, в котором он когда-то работал! Словно в столице мало других театров! Это что, специально сделано для того, чтобы его подразнить? Или дурацкое стечение обстоятельств и не более?..
Как бы то ни было, ему предстоят очень тяжелых полтора часа. Смотреть спектакль, в котором когда-то ты заучил все до единой реплики в тщетной надежде, что тебя возьмут в него и ты каждый вечер будешь выходить на сцену и играть...
Мечты так и остались мечтами, и театр с его уходом потерял разве что отличного и безотказного грузчика. Не актера. Думать об этом было просто невыносимо. Давняя обида свербела и давила на психику, заставляя чувствовать себя неудачником безо всякого будущего.
Откровенно говоря, спектакль этот Сашке никогда не нравился. Он вообще недолюбливал пьесы этого автора, приходившегося режиссеру каким-то весьма дальним родственником. Но поскольку иного выбора не было, день изо дня зубрил тяжеловесные фразы, которыми, как ударами булавами, обменивались все до единого герои. В какой-то момент ему даже показалось, что он смог бы это сыграть! И сыграл бы лучше, чем его более удачливые коллеги! Он бы смог расшевелить вечно дремотный зал, увести его за собой, встряхнуть и вывернуть наизнанку!
Именно так он и сказал главному режиссеру, когда, набравшись смелости, подошел к нему и признался, что давно назубок знает все до единой роли из этого спектакля. А в ответ услышал:
– Молод еще судить о творчестве, щенок! Иди лучше реквизит грузи, это у тебя отменно получается!
Вот тогда-то он и ушел. Ушел в никуда, перебиваясь случайными заработками и как молитву повторяя одно: «Вам меня больше не обмануть!»
Так отчего же прошлое так настырно преследует его? Уж не затем ли, чтобы он лицом к лицу встретился с собственными страхами?