Подсадной кролик
Шрифт:
Он ненадолго замолчал, думая о чем-то своем.
— Оставь мне свой телефон, — попросил Ковалев и добавил, словно споткнулся: — Пожалуйста.
Было заметно, что это слово не из повседневного его обихода.
Мы подъезжали к моему дому.
— Одна живешь? — осведомился мой одноклассник.
— Живу одна, телефон запиши, на чашечку чая не приглашаю, извини, устала очень, хочу пораньше лечь спать, — на одном дыхании выпалила я.
— Понятно, — усмехнулся Славка, — ну что ж, может, в другой раз.
Не знаю, кто как, а я люблю размышлять, лежа в пенной водичке и слушая ненавязчивую музыку. Сейчас мысли были совсем невеселые. Я возвращалась в школьную юность, вспоминала своих одноклассников, думала о Ковалеве...
«Интересно, почему Славик такой мрачный? Вроде бы все хорошо у человека: занимает такую значимую должность, не самый последний человек в городе, скорее наоборот, жена красавица, причем нежно любящая своего мужа, сынуля первоклассник, и вот, поди ж ты, где-то потерялось его счастье.
А Лизавета хороша: настоящая русская женщина, такая и коня на скаку, и в горящую избу — короче, все, что полагается русской бабе. Но тоже не повезло в жизни: мужик сбежал от нее к длинноногой девице. Сына бросил, квартиру, жену благополучную с достойной работой и достойной зарплатой. И что им, мужикам, надо?»
«Всех пожалела, — вышел из подполья мой внутренний враг, — а сама-то? Что, не хватает смелости взглянуть на себя со стороны? Хочешь, скажу тебе раз в жизни всю правду?»
«Вылез все-таки, ну валяй, режь правду-матку. Хотя я и без тебя все знаю. Нету у меня ни мужа, ни детей, ни хорошей работы, а уж доходы мои ни одной налоговой инспекции не интересны — настолько они невелики. Зато от меня никто не сбегал к длинноногим девушкам с сомнительной репутацией, да и сплю я по ночам спокойно».
« Ага , и лет тебе восемнадцать вчера стукнуло — вся жизнь впереди...»
«Что ты опять начинаешь? — разозлилась я. — В тебе проснулся материнский инстинкт? Хочется детишек воспитывать, пеленки стирать да за пьяненьким мужиком грязь выгребать? Неужели тебе плохо живется? У тебя есть я и Монморанси. С нами не соскучишься!»
«Не говори мне об этом блохастом! Купили на Птичке за пять копеек, а гонору, как у наследника кардинала Ришелье! Какая от него польза? Мышей не ловит, дом не охраняет, морока одна с ним. Отдала бы ты его, а?»
«Я лучше тебя отдам, разговорчивый ты мой. Мося молчит, только мурлыкает иногда, а что мышей не ловит — так их просто нету, впрочем, можно приобрести парочку, раз тебе так хочется. Ну, хватит о грустном. Надо
Утро началось как обычно. Молчаливый Моська орал дурным голосом, требуя законную порцию «Вискаса» (ничего другого он просто не признавал), кофе опять залил плиту, а мои любимые джинсы решили поиграть с хозяйкой в прятки. «Как, скажите мне на милость, такой растяпе выходить замуж?! Любой нормальный мужчина сбежит от меня на вторые сутки после свадьбы! Если только я не сбегу от него на первые».
Наконец я героически преодолела все утренние трудности и через какое-то время вышла на улицу, гордо поглядывая по сторонам и надеясь, что хоть кто-нибудь оценит мой героизм. Однако никому не было никакого дела до меня. Наверное, для всех людей утренний марафон не входил в число доблестей. Погода радовала только отчаянных оптимистов: под ногами слякоть, хляби небесные опять разверзлись и посыпали головы прохожих не то снегом, не то дождем, не то тем и другим вместе. «Куда делся вчерашний мороз?» — подумала я тоскливо, словно это не меня вчера Славик Ковалев отогревал коньяком до бесчувственного состояния.
Родители жили в трех остановках от моего дома. По случаю выходного дня мама пекла свои фирменные пирожки, папка лежал на диване и смотрел очередную серию про динозавров, изредка комментируя фильм параллельно с Дроздовым.
— Здорово, родители, — бросила я, ввалившись в помещение.
— И ты не болей, — буркнул папка, не отрываясь от созерцания очередного доисторического ящера.
— Женя, иди пирожков поешь, твои любимые, с капустой, — крикнула из кухни мама.
— А ты все печешь, дорогая, — пропела я сладким голоском и схватила со стола самый аппетитный, на мой взгляд, пирог.
— Не хватай на ходу, сядь за стол и поешь по-человечески.
— Хорошо, мамуля, только руки помою.
— Мать, выясни у ребенка, что она натворила, уж больно сегодня положительная, — бросил отец, оторвавшись на минуту от голубого экрана.
— Ничего я не натворила, просто соскучилась и не хочу огорчать своих любимых родителей, вы же у меня одни, впрочем, я у вас тоже.
После такого заявления папка нарисовался на кухне, забыв про всех птеродактилей и тиранозавров, вместе взятых.
— Евгения, — строго начал родитель, — лучше скажи сразу, что случилось. Ты же знаешь, я человек прямой. Говори, не прибегая ко всяким твоим штучкам.
— Папочка, у меня все в порядке, ничего мне от жизни не нужно, — мяукнула я, — если только здоровья вам и чуть-чуть счастья мне.
— Замуж тебе надо, Евгения, — глубокомысленно изрек папашка, — вот вся дурь из башки-то и вылетит. Детишек нарожаешь, внучков нам с матерью на радость...
— А мне на погибель, — хрюкнула я с набитым ртом.