Подсадной
Шрифт:
Он купил словарь жаргонных выражений, пособие по выживанию в зоне «Твоя первая ходка», богато иллюстрированную книгу «Воровские традиции народов мира», несколько документальных сборников, посвященных отечественному бандитизму, Уголовный кодекс с комментариями и комиксами и Закон об оперативно-розыскной деятельности. Пару полицейских детективов. (Брошюру «Твое первое внедрение» найти не смог, но продавец заверил, что она имелась в продаже, и предложил зайти через недельку…)
Мать увидела подборку криминальной литературы и несказанно удивилась:
– Сынок, зачем тебе эта чума, в
– Как зачем, мама? В стране великая криминальная революция. Вы что, телевизор не смотрите? Сейчас в бизнесе без этого никуда. За человека не считают.
– Дожили, блин.
Мать работала врачом в детской поликлинике и была далека от реалий бизнеса.
За пару дней он сочинил несколько красивых легенд, записав их в секретную тетрадку. Лучше иметь несколько домашних заготовок, чем потом лихорадочно придумывать «историю любви» с органами правопорядка.
Кое-что из жизни и быта родного криминала и милиции поведал Виталик, тоже кровно заинтересованный в профессиональном росте «своего человека». Коля уже достаточно хорошо освоил милицейский сленг, знал что такое «глухарь», «колоться», «стоять в отказе», «работать по низам», «рубить палки», «терпила», «следак» и множество других замечательных оборотов ведомственной речи. Конспектов, конечно, не составлял, схватывал на лету. Между делом спросил, существуют ли учебные заведения для таких, как он.
– Сомневаюсь. Как ты это себе представляешь? Ведь надо выдавать свидетельство об окончании или диплом. И что там писать в графе «специальность»? Агент без прикрытия?.. А учить как? Группами? Нарушение конспирации. Да и не наберешь ты столько желающих на такую специальность.
К вопросам конспирации Виталик подходил ответственно. В отделение шпион заходил только с черного входа, все инструкции получал на стороне и, само собой, никому не хвастался своими победами на столь необычном поприще. Правда, сотрудники дежурной части прекрасно знали о целях его появления, но никогда не здоровались и не проявляли к нему никакого интереса. Видимо, по тем же конспиративным соображениям. Оставалось надеяться, что среди них не окажется коварного «крота»-предателя.
Не забыл Коля покопаться и в своей родословной. И выявил весьма любопытную вещь. Оказалось, что его дальним предком по материнской линии был некий Иван Шервуд. Жил он во времена декабристов и прославился тем, что сдал этих самых «дворянчиков» царю-батюшке, перед этим внедрившись в ряды заговорщиков. За что получил прозвище Верный.
Правда, говорят, в Третье отделение (тогдашнее КГБ) он обратился по чисто идеологическим, а не меркантильным соображениям. Иван на самом деле был Джоном, а папашу его из Англии вызвал сам тогдашний царь Александр Первый. Мануфактурное производство поднимать. Царь к английскому семейству относился трепетно, за что неизменно получал признательность и сердечную благодарность от главы семьи и его отпрысков. Посему, когда юный Ваня узнал, что на его благодетеля готовится покушение, он, естественно, доложил об этом царю. То есть выполнил свой гражданский долг, а его заклеймили предателем. Правда, заклеймили много лет спустя, уже после революции семнадцатого года.
А Ваня-Джон вошел во вкус и впоследствии нередко
Сей факт немножко успокоил Колю. Стало быть, не болен он, не сумасшедший. Не маньяк. Просто зов предков. От него не спрячешься.
Примерно через пару месяцев, в ноябре, он сделал Татьяне официальное предложение, предложив руку и сердце. Татьяна выпила для храбрости бокал вина и согласилась. Тут же подали заявление во Дворец брака и сочетания. Жили пока порознь, но после свадьбы решили поселиться в квартире невесты – у нее было на одну комнату больше. В перспективе предполагалось копить на свое однокомнатное гнездо или съемную жилплощадь.
Как-то чуть не случился досадный провал. Выйдя с невестой из ювелирного магазина, Коля нос к носу столкнулся с ломщиком валюты, промышлявшим возле дорогих торговых точек. Не так давно он познакомился с ним на «работе», пытаясь выявить бригадира в их мошеннической команде. Не выявил. Поэтому у ломщика сияла радость на лице:
– О, Вадик! Здорово! Ты чего здесь?
– Да вот, женимся. Кольца выбирали.
– Поздравляю. Долго тебя тогда промурыжили?
– Часа два. Слушай, мы спешим, извини.
– Давай, старик… – хохотнул ломщик. – Раньше женишься – раньше разведешься!
Разумеется, Татьяну этот диалог несколько удивил:
– Кто это?
– Клиент один. Окна мы ему продавали.
– А почему ты «Вадик»?
– Да я бейдж на столе не поменял. От прежнего менеджера. Его Вадиком звали.
– И где тебя мурыжили?
– Да на складе. Кладовщик ушел и никому не сказал куда. Оказалось, его электричка опоздала на два часа. Слушай, тут рядом еще ювелирный есть, там выбор больше. Едем.
После этого случая Коля подобрал в театральной лавке парик и усы для «работы». И заодно – очки. Все-таки очки сильно меняют внешность человека.
Свадьбу сыграли с размахом. На почетном свидетельском месте сидел человек из «центра». За ним Кошкин, пожелавший молодым «простого лошади… то есть человеческого счастья в любой конвертируемой валюте». В качестве ведущего зажигал бывший сокурсник Антон, тот самый, на театральном дебюте которого познакомились молодые. «Так выпьем же за светлое будущее без темного прошлого!» Антон не только продолжал с блеском играть роль третьего слева, но и снялся в популярной телевизионной рекламе крупной инвестиционной компании, торгующей акциями. Во время торжественного банкета он отвел жениха в сторонку и сделал заманчивое предложение:
– Коляныч, у нас разговоры ходят, что скоро сериалы начнут клепать пачками, актеры нарасхват будут. Давай твою фотку в картотеку «Ленфильма» забью. Все-таки у тебя незаконченное театральное. Где-нибудь засветишься – глядишь, карьеру сделаешь. Ты ж талант, импровизатор, а какими-то стеклами торгуешь.
Коля хотел было согласиться, но потом вспомнил про «работу»:
– Спасибо, старик, но… В один гроб дважды не ложатся. Завязал я с лицедейством. Стекла надежней.
– Ну, если вдруг надумаешь, звони. Дорогие гости, а почему скучаем?! Налили, выпили, горько!