Подселенец
Шрифт:
— В чем ты пытаешься убедить меня, Вокс?
— Ни в чем. Я просто говорю, что должна покинуть корабль самостоятельно и исчезнуть.
— Нет! Ты не можешь этого сделать.
— Очень даже могу. Это что-то вроде звездной прогулки. Я могу идти куда пожелаю. Прямо сквозь корпус корабля, в небеса, а потом все дальше и дальше.
— До Кул-де-Сака?
— Не говори глупостей, — ответила она. — Не до Кул-де-Сака, нет. Про новое тело больше не стоит думать. Легально я существовать не могу, я упустила свой шанс. Признаю, так оно и есть. Я приму любую судьбу.
— Нет, нет! Оставайся здесь, со мной.
— Где? На этом пустом складе?
— Нет, — ответил я. — Внутри меня. Как сейчас. И кА кпрежде.
— Долго ли, по-твоему, мы сумеем скрывать это? — спросила она.
Я молчал.
— Каждый раз, когда тебе нужно будет подключаться к машинам, мне придется прятаться. Нет никакой уверенности, что я смогу спрятаться достаточно глубоко, и продержусь там достаточно долго. Рано или поздно меня заметят. Меня найдут. Меня уничтожат, а тебя вышвырнут со Службы или тоже уничтожат. Нет, Адам. Это немыслимо. Я не хочу губить твою жизнь. Я и так уже причинила тебе много вреда.
— Вокс…
— Нет. Так нужно — и так будет.
И так оно и было. Мы уже глубоко проникли в Призрачное Скопление, и Хвастливый Архипелаг ярко пылал на моем экране. Где-то там находилась планета под названием Кул-де-Сак. Вокс должна была ускользнуть с корабля до того, как мы двинемся на сближение.
Приближение к реальному миру, возможно, самый трудный маневр для звездного корабля. В это время капитану, как и всем остальным, приходится выкладываться полностью. Я, новичок, должен был руководить сложными, требующими сосредоточения процессами. Если я не справлюсь, вмешаются другие члены экипажа или, при необходимости, корабельные интеллекты; но моей карьере придет конец. К тому же в этом случае появляется возможность, пусть и малая, что корабль может пострадать или погибнуть.
Несмотря на это, я был полон решимости устроить Вокс самые лучшие проводы.
В то утро, когда мы приблизились к планете, я долго простоял у внешнего экрана и глядел на мир, называющий себя Кул-де-Сак. Он мерцал, словно красный глаз в ночи. И хотя именно этот мир избрала для жизни Вокс, мне он казался отвратительным, почти зловещим. Теперь такое ощущение у меня вызывают все миры, в которых живут люди. Служба изменила меня, и я знаю — эти изменения необратимы. Никогда в жизни я не сойду ни в один из этих миров. Мой мир — космический корабль.
Я пошел в виртуальный отсек, где меня ждала Вокс.
— Входи, — сказал я, и она проникла в меня.
Мы вместе пересекли корабль, направляясь в главный навигационный зал.
Команда, осуществлявшая сближение, уже собралась: снова Рейбак, Фреско и Роучер, а еще Педрегал — ему предстояло надзирать за разгрузкой. Дежурным интеллектом был 612-Язон. Я приветствовал их короткими кивками, и мы подключились друг к другу.
Почти сразу же я почувствовал, что Роучер зондирует меня, ищет сбежавшую матрицу, которая, как он полагал, все еще скрывалась внутри меня. Вокс
«Пусть зондирует, — думал я. — Скоро все будет кончено».
— Приступаем, — объявил Фреско.
— Имитационная модель, — распорядился я.
Перед нами в зале возникло яркое изображение Кул-де-Сака, а сбоку — модель корабля, окутанного белым пламенем, пульсирующим, как полярное сияние.
Я отдал команду, и мы вошли в режим сближения.
Мы не могли подойти к поверхности планеты ближе чем на расстояние в миллион длин корабля, иначе безжалостная сила притяжения Кул-де-Сака разорвала бы нас на части. Но мы должны были расположить корабль так, чтобы его удлиненная мачта нацелилась на экватор планеты, и жестко удерживать эту позицию, пока корабли Кул-де-Сака роем взлетали со своего красного мира, чтобы забрать у нас груз.
Я передал полученные от 612-Язона координаты Фреско; Рей-бак, как обычно, следил за бесперебойной работой каналов, а Роучер отвечал за то, чтобы хватало мощности для наших манипуляций. Однако, передавая данные Фреско, я изменил все знаки на противоположные — чтобы наша мачта оказалась нацелена не в сторону Кул-де-Сака, а, наоборот, к звездам.
Сначала никто ничего не замечал. Все сохраняли спокойствие. Поскольку я точно «перевернул» все координаты, только при тщательном их изучении можно было понять, что корабль разворачивается на 180 градусов.
Плавая в невесомости навигационного зала, я чувствовал движение корабля. Я знал, что это иллюзия, но такая убедительная. Десятикилометровая игла «Меча Ориона» висела неподвижно, словно заснула, а потом начала медленно-медленно поворачиваться на оси, нацеливая исполинскую мачту на звезды. Плавно, плавно, медленно, безмолвно…
Какой восторг — чувствовать, что корабль полностью в твоих руках!
Корабль был мой. Я управлял им.
— Капитан, — негромко сказал Фреско.
— Спокойно, Фреско. Увеличивай мощность подачи.
— Капитан, по-моему, со знаками что-то не то…
— Спокойно, спокойно.
— Я хочу проверить координаты, капитан.
— Еще минута. — Но…
— Спокойно, Фреско.
Я почувствовал, как забеспокоился Педрегал, и заметил устремленный на меня холодный вопросительный взгляд Рейбака. Роучер снова попытался зондировать меня — может, опять искал Вокс, а может, пытался понять, что происходит.
Мы почти полностью развернулись. Я ощутил внутреннюю дрожь: это Вокс всплывала сквозь уровни моего сознания, приближаясь к поверхности.
— Капитан, мы неправильно развернулись! — закричал Фреско.
— Знаю, — ответил я. — Успокойся. Сейчас развернемся как нужно.
— Он сошел с ума! — выпалил Педрегал.
Я почувствовал, как Вокс выскользнула из моего сознания. Тем не менее, каким-то образом я все еще мог следить за ее передвижением. Скорее всего, потому что я был подключен к 612-Язону, а 612-Язон контролировал все. Легко, безмятежно Вокс исчезла в оболочке корабля.
— Капитан! — завопил Фреско и попытался перехватить у меня управление.