Подснежник
Шрифт:
* * *
И вот, я оказался тут, перед вами. Легчайший путь, который казался мне недосягаемым. Такая быстрая дорога, которая до путешествия мне казалось глубинным адом с медленно протекающим временем. Такие дивные разговоры и интересные люди, которые до отправления казались молчащими манекенами, не умеющие поддержать беседу. Ведь многие мне говорили, что здесь будет тяжело,
Многие меня хотели остановить. И даже моя мать.
Во время этого путешествия я стал ее немного понимать. Скорее всего, она боялась одиночества. В последние годы у нее оставался только я и брат Хатико, больше никого! Возможно, отпустив меня и не пропагандируя плохие предубеждения на счет Божьих земель, мое отбытие оторвало бы кусочек ее души. Возможно, убежав от нее, я создал бы одного самого несчастного человека, который бы осознал, что она не права. Прибудь бы я сюда раньше, я бы отправлял ей весточки, которые доходили бы до нее в течении года. А по прибытию письма, пожелтевшая бумага мокла в материнских слезах. От горечи поражения, от горечи гордости, от горечи предубеждения.
Но она в этом не виновата, она такова. Много жестов и вещей мы понимаем через годы, некоторые через день, через два, некоторые понимаем, когда уже поздно. Многие события и за жизнь в голове не укладываются. Но главное — это принять и не корить себя за глупость. Прощение всегда внутри нас, ради него не придется идти на причащение. Его нужно найти.
— Хочешь я позову к нам еще одного собеседника? Я думаю, ей есть что рассказать.
Мы сидим на лавочке у большого деревянного стола и ложками поедаем мед, запивая чаем. Попутно я рассказываю ему свою историю. Это место сделано внутри громадного дуба. Вокруг нас бегают насекомые, белки, кошки играются с собаками, а если вглядеться подальше в поле — можно заметить маленького львенка, который убежал от мамы изучать мир самостоятельно. На самом деле, для своей истории мне и рта не приходится открывать, он все слышит через мою черепную коробку, он просто смотрит мне в глаза и все понимает. Все это — оно как во сне. Даже сейчас мне не вериться в это.
На крестике, который был отмечен на карте во сне Аши, меня встретили два ничем не примечательных человека, которые метлами подметали опавшие желтые листья. Сзади них был колючий куст крапивы, т. е. пути вперед уже не было. Они были одеты в жилетки, каски и строительные штаны, будто только пришли с обычного завода, но к удивлению, они были в хорошем и улыбчивом настроении. При вопросе
В тот момент я сразу понял, что здесь что-то не так. Я понял, что как-то уж странно между ними растет крапива, а они подметают на шевелясь с места. Может это как завуалированный образ райских врат?
Проходить через крапиву было неприятно, но через пару минут двухметровых кустов жгучих растений я оказался здесь.
* * *
Дверь в дуб открывается и лучи солнца слепят нас с моим новым знакомым. Глаза слипаются как зимним ранним утром, когда увидишь горящую свечу. Немного привыкнув к свету, глазами смог прищуриться и разглядеть женский образ в гиматии, несущий массивный предмет в руках. Не успев увидеть, показалось, что это был железный чан.
Эта оказалась Аша. В руках у нее был наш Подснежник в новом горшке. От него сочился яркий свет и добрый запах. Здесь он расцвел куда лучше, чем там на острове Вельзевул.
Почему-то я не был ни капли удивлен, будто я знал, что Подснежник с Ашей здесь. Где-то внутри я верил, что слова ее родственников «Она там, где всем хорошо», совсем не означали смерть.
Оказалось, что у родителей Аши никогда не было денег, потому что они откладывали на билет своей дочери, но они об этом никому не говорили, даже ей. Ее родители поверили в наш сон, в нашу мечту, и до конца своих дней ждали этого свершения. Они купили ей билет, и подарили его на ее день рождение, но с одним условием: никто не должен был знать куда пропала Аша, даже я, ее лучший друг.
Она зашла и села с нами рядом, поставив на стол Подснежник. Чувства меня переполняли. Втроем мы замолчали, ловя единение.
Аша забрала с собой Подснежник, чтобы проверить меня. Она хотела узнать, потеряю ли я веру в нашу общую мечту, сдамся ли я, если она заберет с собой цветок, выкрав его из моего дома. И кажется, она не ошиблась.
— Я отправил это послание четверти населения всей планеты, а пришли только вы. Как же вы это сделали?
— Верили.
— Верили.
Шепотом, боясь спугнуть все это чудо с наших глаз, не договариваясь говорить это в унисон, проговорили мы. Я взглянул на Ашу, она повернулась ко мне.
Мы улыбаемся как дети. Как тогда, почти 20 лет назад.