Подставное лицо (сборник)
Шрифт:
— А кто сдал карты?
— На последнюю игру? Дрога…
Транзитный пассажир хотел что-то объяснить, но промолчал.
За окном раздалось четкое постукивание: вагон с компрессором и на этот раз находился под окном учебного класса. Ночевавшем на путях сцеп готовился к отправлению, через секунду-другую в нем должен был разлиться яркий люминесцентный свет.
— Вы не договорили, — Денисов снова обратился к Юрию Николаевичу. — Как закончилась партия?
— Артур и Дрога торговались, —
И Дрога и он! Короче, я спасовал, оставил их вначале вдвоем.
— Дальше.
— Карта к товарищу, — он показал на Дрогу, — пришла уникальная тридцать очков. Он показал мне:
«Присоединяетесь?» Что делать? Подумал и согласился!
Аудацес фортуна юват! — Юрий Николаевич рассмеялся. — Судьба помогает смелым! Вот тогда Артур поставил чеки, обручальное кольцо снял. Мы тоже добавили… — Последовала глубокая затяжка, долгое движение сигареты к чехлу и назад. — Вскрыли карты. У нас с Дрогой, как я сказал, тридцать, у Артура… — Юрий Николаевич затянулся. — Тридцать одно. Банк огромный.
И уже к Москве подъезжаем. Пора собираться. Артур сбросил все в портфель. Остальное вы знаете.
— Та-ак… — Денисов помолчал. — При Артуре оказалась очень крупная сумма, — ему показалось, что он наконец назвал первую посылку. — Вы остались без денег?
— Дрога проиграл много больше!
Молчавший в течение всего разговора хозяйственник сформулировал вторую посылку:
— Но кто мог об этом знать? — Все время, пока Юрий Николаевич повествовал, Дрога внимательно рассматривал одно и то же пособие, висевшее перед ним, — повороты в строю и в одиночном движении без оружия. — Только мы четверо!
— Оставьте! Вы говорите об игре, а я думаю о наследстве, которое он получил! Помимо Артура могли быть и другие наследники, — Юрий Николаевич махнул рукой. — Они могли прознать о поездке. Кто эти встречающие? Вот вопрос! Скажу о себе: я никуда с вокзала не отлучался. Только к стоянке такси.
— Домой звонили? — спросил Денисов.
Юрий Николаевич снова полез за платком:
— Нет. Обитаю у сына от первого брака… В свое время оставил жене квартиру, обстановку, сейчас фактически на бобах — ни прописки, ни площади.
Это было правдой. Младший инспектор проверил его по адресному бюро: прописанным по Москве он не значился.
— Юрий Николаевич направился к такси, — сказал Денисов. — А Алексей?
— В буфет. Меня и пригласили из буфета.
— А вы? — Денисов повернулся к Дроге. — Попали в медкомнату? — он показал на руку в перчатке. — Что с рукой?
В глазах Дроги мелькнуло удивление, но ответил
— Ушиб. Боль неимоверная.
— Как это произошло?
— В вагоне, — Дрога погладил ушибленную кисть. — Полка была плохо закреплена. Мне руку задело, Артура — по голове…
— Сильно?
— Таблетку брал от головной боли. Проводница дала.
Это тоже было правдой.
— Та-ак… — Денисов прошелся по кабинету.
Равномерный стук под окнами внезапно прекратился.
В вагонах за окном вспыхнул яркий свет. Первая электричка была готова в путь.
Ночь кончилась.
В класс снова позвонили:
— Обнаружен похожий портфель. Сдан в камеру хранения. Помощник дежурного побудет вместо тебя в классе. Давай срочно!
Было по-прежнему темно, когда Денисов выбежал из отдела.
Рядом с киоском Союзпечати курила молодая женщина. На ней было бежевое пальто, а перчатки и длинные сапоги-чулки — черные.
Денисов обратил на нее внимание: «Похоже на дветовую гамму сиамских кошек…» Ближе к закрытому еще киоску стояли чемоданы и дорожная сумка. За чемоданами сумку было едва видно.
«Забудет», — решил Денисов.
У камеры хранения попыхивал папироской Сабодаш.
— Нашлись твои морячки. На Рижском… Следователь сейчас их допрашивает. Они кое-что видели. Оказывается, Артур зашел за камеру хранения сам. С портфелем. Только потом появились еще двое. Сначала один, потом другой.
— Со стороны вокзала?
— С платформы. Сзади… — Сабодаш поджег потухшую папиросу. — Что у тебя нового?
Денисов рассказал.
— Следователь занят. Ты сам, если что… — он отбросил окурок. Пойдем? Шестое окно, пятая полка.
Пригнувшись, они прошли в «окно», размером не уступавшее двери. Свет внутри был приглушен, ожидавшие их кладовщики в телогрейках и ватных брюках пошли впереди. Камера хранения не отапливалась. По обе стороны прохода тянулись некрашеные деревянные стеллажи, висели связки пластмассовых жетонов.
Пятая полка оказалась в углу. Желтый импортный портфель был отгорожен мешками, не сразу бросался в глаза.
— Вы принимали? — спросил Денисов у кладовщика, который стоял ближе других.
— Не, Спирин.
— Сейчас придет, — сказал Сабодаш. — Выдает забытые вещи. Сержант должен еще пригласить понятых.
Кто-то зажег свет над проходом, спросил:
— Человек-то жив, товарищ капитан?
— Жив. Состояние тяжелое.
Послышались голоса.
Все тот же сержант-первогодок, оказывавшийся всю ночь на подхвате, ввел двух женщин. Одну Денисов тотчас узнал по бежево-черным кошачьим тонам. Сумки при ней не было, в каждой руке она держала по чемодану.