Подставное лицо (сборник)
Шрифт:
Еще через несколько минут он сказал, смеясь:
— Одну бутылку мы даже гаишнику подарили…
— Да ну! Где?
— В Домодедове. У поста.
Цуканов, будто бы знал всех гаишников, обрадовался:
— Черный, среднего роста. Витька!..
— Здоровый, килограмм на сто двадцать… Хотел еще записать фамилию водителя.
— Записал?
— Нет, кажется. С нами еще старик был, земляк… Мы его подвозили.
Игумнов прояснил для себя ситуацию. Картежники ехали на двух машинах со случайными таксистами,
— Водителя помнишь?
— Я сзади сидел. Со мной один друг был — он сейчас уехал. И старик.
— А с шофером кто сидел?
— Его друг.
— Какой он из себя? — пристал Цуканов. — Моложе тебя?
— Не знаю. Лет двадцать шесть. Тридцать.
— А одет?
— Не помню…
— Да, ладно. «Не помню»… — Оперуполномоченный гостиницы круто подключился к разговору.
— Вроде в серой куртке. И брюки, по-моему, тоже серые. В полоску. Нет, в клетку.
— Почему он оказался в такси?
— Вроде тоже таксист. Кого-то встречал…
— Говорил что-нибудь?
Эдик вспомнил:
— В милицию он попал! Неделю назад, там у него золотое кольцо уплыло…
Они тянули в правом ряду. Их то и дело обгоняли. Игумнов, оставаясь в душе гонщиком, переживал плачевное состояние милицейского транспорта.
«На все деньги находят! На все есть — только не на нас, ментов!»
Сзади, между Качаном и Цукановым, качался Эдик. Цуканов шуршал газетой.
«Если мы изымем кольцо, придется предъявлять его отцу Мылиной. Бедный старик!»
Игумнов взглянул на часы.
В школе уже готовились к традиционному сбору выпускников.
«Даже если все пойдет быстро, я все равно опоздаю. Даже если впереди нас не ждет еще один пистолет-пулемет…»
«Будь осторожен, начальник! — писала жена, не видя его по нескольку дней и оставляя на видном месте свои записки. — Береги себя!»
Простые эти фразы заставляли терять чувство осторожности и страха.
Их опыт и прошлая жизнь были совсем разными. «Гонщик», «мент» — он казался ей вначале экзотической фигурой.
— Как скажешь, начальник… — сияя, заканчивала она тогда каждый их разговор. — Как прикажешь!
«Так и берут нашего брата мента!»
Игумнов внес разор в ее мир. Особенно, когда перешел в розыск. Они почти перестали бывать вместе. Встречаясь, не могли преодолеть отчуждение, ходили, как заколоденные.
«Я слишком много думаю о ней, если не люблю…» — Мысль эта не оставляла его.
— Вон он, — показал катала.
Рыжий старший лейтенант аршинными шагами мерял осевую. Он равнодушно глянул на остановившуюся машину, прошел мимо. Игумнов догнал его.
— На минуту…
Старшой поднял яростные, холодные глаза, но тут же до него дошло, что его беспокоят такие же милицейские.
— МО-14562…- Игумнов
— Бакланов. Седьмой дивизион ГАИ.
— Ты записал тут одного таксиста…
МО-14562 хмуро взглянул на него.
— Давно?
— Неделю назад. С ним в это время находился картежник, он сейчас со мной в машине.
Они подошли ближе, Бакланов посмотрел на каталу, покачал головой.
— Не помню, — они разговаривали поодаль, в машине их не могли слышать.
— Ты «Белый аист» уважаешь? — поинтересовался Игумнов.
— Уважаю, — он взглянул внимательно.
— Заедь, мне надо с тобой срочно поговорить.
Гаишник пожал плечами.
— Мне как раз надо на Зацепу. Когда ты на месте?
Игумнов записал ему фамилию и телефон.
— Только сначала позвони. Очень срочно.
— Начальник, все? — спросил кавказец, когда Игумнов вернулся в машину.
— Сначала заедем в пятьдесят третье. Он заканючил:
— Почему, начальник?
— Они обслуживают гостиницу. Поехали!
Игумнов закрыл глаза, возвращаясь в тот же поверхностный слой необременительного анализа собственной жизни.
Со своей первой женой он работал в одном управлении, сидел за одной партой в школе рабочей молодежи. Они жили душа в душу и никогда не ссорились. Их развод всех удивил.
Одно он знал твердо.
«Можно расстаться, можно создать новую семью. Но нельзя уходить до того, как переродились связи, пока пусть даже только в душе чисты и верны друг другу…»
Он знал, откуда эти мысли.
«Сегодняшний традиционный сбор выпускников…» Он не мог не пойти, хотя прекрасно знал, что предстоит.
Ксения ждала на углу у хозяйственного магазина — молодой побег, затянутый в готовые лопнуть, обтягивающие тело джинсы, само обаяние и порочность — от мужской круглой шляпы до «молнии» на гульфике.
— Привет! — В присутствии коллег Игумнова она не стала говорить. Показала на объявление — магазин был закрыт на ремонт. — Воруют, как черти, а раз в месяц учет. Это уж обязательно! У меня в нем подружка работала.
— Ясно. — Цуканов одобрительно осмотрел Ксению. — Ну, мы погуляем с Борисом…
— Была в общежитии? — спросил Игумнов, когда Цуканов и Качан отошли.
— Да. Нашла Ярикова Генку. Друга Зойки… — Она бросила сигаретку себе под ноги. — Вообще-то, неплохой парень. И зарабатывает хорошо. Он видел ее в аэропорту.
— Мылину?!
— Он встречал все воронежские самолеты. До последнего… — Ксения словно расплескивала слова. Соединять их следовало самому слушателю. — Последний рейс не объявили. Или он не слышал. Мылина им и прилетела.