Подступы к «Неприступному»
Шрифт:
— Ну, какое впечатление произвел на вас Дерюгин? — спросил Азарова майор Вейцзеккер, как только лейтенант подходит к нему.
— Затрудняюсь пока ответить на ваш вопрос, господин майор, — пожимает плечами Азаров. — Поживем, а вернее, поработаем — увидим.
— Согласен с вами, — одобрительно кивает головой Вейцзеккер. — Не будем торопиться. Должен, однако, отметить, Дерюгин неплохо показал себя в работе. Успешным строительством ветки мы обязаны именно ему. Помог он и от бездельников избавиться. Кстати, дружков-приятелей господина
— А нужно ли вообще заканчивать эту работу? — неожиданно спросил Азаров, будто его внезапно осенила какая-то мысль.
— Что-то не понимаю вас, господин Стецюк, — удивленно поднимает брови майор Вейцзеккер. — Вы сами торопили, а теперь…
— А теперь я подумал: есть ли в этом смысл? Не лучше ли сбавить темп работы и начать подготовку кадров для основной нашей цели? Мы отберем тех, кто может быть зачислен в нашу школу, и начнем с ними занятия по утвержденной вами программе.
— А как быть с теми, кого не зачислим? Не все ведь окажутся пригодными для этого.
— Оставим только тех, кого зачислим и кого можно будет зачислить позже, когда присмотримся к ним получше. Кое-кого придется в связи с этим отчислить, но это не беда. Нам и не нужно много рабочих. Работать вообще нужно будет не торопясь, всячески затягивая завершение строительства.
Вейцзеккер некоторое время размышляет, потом удовлетворенно кивает головой:
— Ваша идея с затяжкой работ по сооружению ветки принимается, господин Стецюк. Это надежно замаскирует курсантов нашей школы. Они ведь по-прежнему будут числиться всего лишь путевыми рабочими. Так я вас понял?
— Так точно, господин майор! Тогда и учебные взрывы не станут привлекать ничьего внимания. Взрывные работы на строительстве железной дороги — обычное дело.
— Всё это вы очень толково придумали, господин Стецюк. Сегодня же отдайте все необходимые распоряжения Дерюгину. И подготовьте новый график работы на строительстве с учетом учебных занятий.
— Я думаю, господин майор, целесообразнее всего разбить курсантов нашей школы на две группы. Одна будет продолжать строительство, другая начнет заниматься по программе подрывников-диверсантов. Действия этих групп будут чередоваться в соответствии с учебной программой. Вам ясна моя мысль, господин майор?
— И эта ваша мысль утверждается, господин Стецюк! Мы с вами сегодня же просмотрим личные дела всех работающих на стройке и отберем тех, кого уже можно зачислить. Поскольку все работающие у нас на строительстве так или иначе скомпрометированы перед Советской властью, на них вполне можно будет положиться…
— А я бы полагаться на всех не стал. Даже на тех, кого мы зачислим в школу. Сначала поработаем с ними, а потом уже видно будет, на кого следует полагаться, да и то лишь очень условно, до окончательной проверки их на боевом задании в тылу Красной Армии.
— Это тоже принимается!
«Ну кто бы мог подумать, что у такого болвана, как покойный
— А вы не задумывались над названием нашей школы? — после небольшой паузы спрашивает Азарова Вейцзеккер, протягивая ему пачку сигарет. — Нужно бы назвать ее как-то для конспирации. Может быть, каким-нибудь мифическим именем — «Аид», например, или «Тартар».
— А что это такое, господин майор? — делая вид, будто он впервые слышит подобные слова, простодушно спрашивает Азаров.
— Так называлась у древних греков преисподняя, царство мертвых, — охотно объясняет Вейцзеккер. И, желая блеснуть знанием украинского языка, спрашивает с усмешкой: — А вы про цэ нэ чулы?
— Ни, нэ чул, пан майор, — улыбается Азаров. — Но я бы назвал нашу школу как-нибудь попроще. А то ведь в русском языке имеется слово «тартарары» и употребляют его в тех случаях, когда хотят послать кого-нибудь на тот свет. «Провались ты в тартарары!» — говорится в таких случаях. Не слышали вы разве подобных выражений?
— Этого я действительно не учел, — смущенно признаётся Вейцзеккер. — Ну, а как бы вы сами назвали нашу школу?
— Да хотя бы «Костыль».
— Костыль? — удивляется Вейцзеккер. — Почему «Костыль»? Это непонятно…
— Вот и хорошо, что непонятно. Пусть поломают голову, что это за «Костыль». То ли опора для хромых, то ли стержень для крепления рельсов к шпалам. А курсантам нашим можно и так название это объяснить: с помощью диверсий можно, мол, боеспособных солдат если и не на тот свет отправить, то уж наверняка превратить в калек, нуждающихся в костылях. Вот вам и смысл секретного названия для посвященных. К тому же слово «костыль» вполне железнодорожное и очень ходовое на железнодорожном строительстве.
— Все! — заключает Вейцзеккер. — Принимается и утверждается и это ваше предложение, господин Стецюк! Кодовым названием нашей школы будет «Костыль».
А вечером на квартире начальника полиции майор Вейцзеккер отчитывает Дыбина:
— Есть же толковые люди, черт побери! Настоящие русские умельцы, и они могут работать не только на большевиков, но и на нас. Их только нужно хорошо искать, господин начальник полиции. Я имею в виду в данном случае такого человека, как Стецюк. Найдутся, наверное, и другие.
— А вам не кажется, господин майор… — робко начинает Дыбин.
Но Вейцзеккер не дает договорить:
— Нет, не кажется, господин Дыбин! Я уверен, что нашел наконец именно такого человека, которого давно ищу. А вас не считаю находкой, хотя и не сомневаюсь в вашей преданности немецкой власти и мне лично.
— Спасибо вам, господин майор, за доверие!.. Я всегда рад стараться!..
— Ваша задача теперь, господин Дыбин, — раздраженно прерывает его майор, — обеспечить надёжную охрану строительства ветки и школы. А все распоряжения Стецюка выполнять беспрекословно.