Подвиг Искариота
Шрифт:
Мне нужно было предупредить моих клиентов, что я не смоту принимать заказы в ближайшие две или три недели, я звонила по телефону, поглядывала в зеркало и всё время думала, как я выгляжу со стороны.
Легче представить себя на месте того, кто сам подсматривает. Помню, был такой случай: хозяйская дочка, толстая и сонная девочка, сказала, что знает один секрет. Дело происходило на даче в Кратове, мне было лет десять. Баня стояла в саду, как принято в России. Мы подошли с другой стороны, где была протоптана еле заметная дорожка в крапивных зарослях, взобрались на завалинку и заглянули в запотевшее окошко. Было плохо видно. Я обстрекалась крапивой. Так вот,
Впрочем, пустяки; и говорить об этом не стоит.
Я стояла перед зеркалом, на меня смотрели мои собственные глаза, но я убеждала себя, что это чужие глаза. На мне не было ничего кроме тапочек, я сбросила их, встала на каблуки. Я красивая баба, не будем скромничать. Мне казалось, что моя красота одевает меня, пусть смотрит кто хочет. И вдруг я испытала прилив настоящего стыда. Мне представилось, как люди смотрят на меня сзади, когда я иду, и мне стало стыдно оттого, что женские округлости моего тела так бросаются в глаза. Я стояла боком к зеркалу и со страхом, точно видела себя впервые, разглядывала свои ягодицы.
Рабочие установили камеры всюду, где только можно, в углах и на стенах, в прихожей, в гостиной, на кухне, в ванной, в моей спальне наверху и в комнатке, которую мы с мужем когда-то предназначали для нашего будущего ребёнка. Слава Богу, не догадались повесить камеру в уборной. Оператор, тот самый человек, который меня нашёл, – придётся как-то его назвать, да так, собственно, и называлась его должность, – расхаживал по комнатам и давал указания. Рабочие уехали. Я приготовила кофе. Всё никак не могу привыкнуть к этой мысли, сказала я.
Он усмехнулся.
«Вам, можно сказать, повезло. Вы первая. Завтра открытые страницы видеоинтернета станут модными, у вас появится толпа подражательниц. То ли ещё будет».
«Вы так думаете?»
«Я в этом уверен».
«Скажите… а что такого интересного в том, чтобы подглядывать за обыкновенным человеком, обыкновенной женщиной, как она проводит день, готовит еду, занимается хозяйством. И кто это найдётся, чтобы так, целыми часами…»
«Найдутся. Вы говорите, обыкновенная. В этом-то всё и дело. Публика устала от имитаций. Люди хотят подлинной интимности. Да и сами вы…»
«Я? Что вы хотите сказать?»
Он пожал плечами, посмотрел на меня с тем же выражением задумчивости, как в тот день, когда он пришёл на кухню.
«Анонимная интимность, я бы так это назвал. Человек может рассказать всю свою жизнь без малейшей утайки случайному попутчику в вагоне, и, заметьте, совершенно не интересуясь, кто его слушатель. Вас смущает, что вас будут видеть, так сказать, неглиже. Это пустяки. Это пройдёт».
«Думаете?»
«Уверен. К тому же, – он усмехнулся, – чего вам опасаться? Вы привлекательная женщина».
Я подняла брови.
«Пардон. Я хотел вам сказать комплимент».
«Ещё глоток?..»
На другой день происходила проба.
Было около восьми. Я уже проснулась. Не успела я встать, как послышался странный шорох, и, хотя меня предупреждали, я вздрогнула Я спросила: «Кто там?» После этого в комнате раздался голос Оператора, мне пожелали доброго утра.
Он сказал, чтобы я спокойно одевалась, приняла душ и так далее, видеокамеры будут включены не раньше, чем я приступлю к завтраку. Я вошла на кухню. На мне, как обычно, был белый байковый
Мы условились, что во время пробной трансляции меня будут видеть только в студии, что же касается голоса, то меня неприятно удивило, что он был слышен всюду, куда бы я ни пошла. Как будто Оператор всё время ходил за мной. Сама же я не могла ни ответить, ни отключить звук. За завтраком я слушаю музыку и последние известия. После этого мне нужно было подняться наверх в спальню, но что значит «нужно»? Я могла и не одеваться, остаться в халате. Тут опять раздался этот голос, завтра, сказал Оператор, мы начнём вовремя, но пусть это меня не беспокоит, я могу встать когда захочу.
«Вообще, – сказал он, – забудьте про нас».
Хорошо, забудем.
Под утро мне приснился сон. Я суеверна, но не думаю, чтобы он предвещал что-то нехорошее.
Это был один из тех снов, которые так похожи на действительность, что, припоминая, начинаешь сомневаться, не происходило ли это на самом деле.
Мне снилось, что я проснулась, лежу на спине и вижу перед собой мою комнату.
В комнате сумрачно. Солнце ещё не взошло, а может быть, это был пасмурный день. На стене слабо отсвечивали застеклённые репродукции: натюрморт, который мне очень нравится, и «Даная» Рембрандта. Кто-то сидел возле моей кровати, но моё внимание было поглощено картиной; было плохо видно, и я скорее угадывала, чем различала прелестные черты некрасивой юной женщины. Она тянет руку навстречу плодоносному золотому дождю, который я уже вовсе не могла видеть.
Кто-то сидел, это был человек с такой невыразительной, стёртой, неразличимой внешностью, – как надпись, которую невозможно разобрать, – что я только по голосу узнала в нём Оператора. Он говорил что-то, подкручивал фотоаппарат с толстой трубой объектива. Он держал на коленях эту штуку, похожую в сумраке на чудовищный мужской член. Не удержавшись, я хихикнула. А, сказал Оператор, ты уже не спишь; можем начинать?
Как это начинать, возразила я, пожалуйста, уходите, во-первых, я не одета. А кроме того, ещё рано, мы договаривались на восемь часов. В ответ он покачал головой и наставил на меня объектив. Я возмутилась, замахала руками, но он остановил меня, сказав, что это только проба. Хочу сделать несколько снимков на память, для себя. Но я вовсе не собираюсь дарить вам свои снимки, сказала я или, может быть, хотела сказать. Поздно, сказал он, договор уже заключён. Вставай, я хочу снять тебя стоя. Нет уж, говорю я, вот этого вы от меня не дождётесь. И вообще, кто здесь хозяин? Тогда он стал долго и нудно доказывать, что я обязана подчиняться, в договоре есть специальный параграф, в случае невыполнения условий фирма имеет право взыскать убытки по суду. Он продолжал говорить, угрожать. И тут я вдруг увидела, что у него нет лица.
Ни глаз, ни носа, что-то гладкое вместо рта; я подумала, как же он мог говорить. Или это было из-за плохого освещения?
Я решила схитрить, попросила его на минутку выйти, выскочила из-под одеяла и поскорее оделась, он вошёл и, конечно, был ужасно разочарован. Теперь мне было ясно, что это не он. Преступник, человек без лица, проник в квартиру, выдав себя за Оператора. Как ни странно, я успокоилась и потихоньку, чтобы он не заметил, протянула руку к телефону. Бандит усмехнулся, дескать, напрасный труд, телефон отключён. Раздевайся. Тем временем он прилаживал свою камеру к треноге. Я открыла глаза. И снова увидела репродукцию с Данаей, я лежала под одеялом в своей комнате.