Подвиг любви бескорыстной (Рассказы о женах декабристов)
Шрифт:
Свадьба Ивашева была уже в Петровском заводе".
Они были счастливы. В июле 1836 года Ивашевы вместе с другими узниками покинули Петровский завод — местом поселения им назначен был Туринск, захолустный, смертельно скучный и глухой городок. Через три с половиной года сильная простуда свела Камиллу Петровну в могилу — увы, доктора Вольфа не было рядом. Муж ее не мог прийти в себя, и через год он умер от апоплексического удара.
И осталось на свете трое малолетних сирот с фамилией Ивашевы.
Вот
И все же хочется рассказать еще об одной: она не была женой участника тайного общества, не была невестой. Но она любила, может быть, безотрадней и горше всех.
Ее звали Варвара Шаховская. Она была княжной, племянницей Александра Николаевича Муравьева, того самого, что был сослан в Верхнеудинск, а затем в Иркутск на должность городничего. История ее человеку нынешнему покажется странной: будучи взаимно связаны высоким и чистым чувством с другом Рылеева — Петром Мухановым, они не могли объединить судьбы свои, ибо брат Варвары Шаховской был женат на сестре Петра Муханова, женитьбу других брата и сестры церковь считала противоугодной богу.
И все же она приехала в Сибирь, чтобы быть ближе к любимому, чтобы хоть изредка увидеть его, получить весточку из Петровского завода. Постепенно Варвара Шаховская становится важнейшим звеном в тайной переписке декабристов с Россией. Ее начинают подозревать, особенно после доносов некоего Романа Медокса. Сын директора императорского Большого театра, Роман Медокс в ранней юности был изгнан из дома за безнравственность, вступив в службу, обворовал командира своего полка, на деньги эти приобрел форму штабного офицера и отправился на Кавказ набирать ополчение из горцев против Наполеона, получил под это много денег у высоких военных чинов на Кавказе, был разоблачен, просидел 14 лет в Петропавловской крепости и, таким образом, встретился там с декабристами, вошел к ним в доверие и освободился из-под стражи: стал человеком Бенкендорфа, доносил ему на доверившихся авантюристу людей. Вот он-то и появляется в Иркутске, делает вид, что влюблен в Варвару Шаховскую, преследует ее записками, намеками… На самом же деле он перехватывает переписку, фальсифицирует записи и документы, чтобы убедить Бенкендорфа, а через него и царя, что среди декабристов в Сибири зреет новый заговор.
На странице дневника, якобы ненароком выроненной в гостиной у Муравьевых, вздохи, восхищение. Стиль столь возвышен, что можно спутать строки Медокса с лирическими излияниями героев сентиментальных романов:
"8 марта. Какой счастливейший, пресладчайший вечер!
Ничье, ничье перо не в силах выразить моего восхищения. Целых 4 часа, от 7-ми до 11-ти, почти беспрерывно смотрел на Вареньку, говорил с Варенькой. Я вне себя; слезы радости на глазах. Благодарю тебя, мой милый, мой прекрасный друг. Я когда-нибудь отважусь упасть к твоим ногам и расцеловать их. Какая непостижимая сила в твоих
Вернувшись домой и помолясь богу, он, однако, принимался за другую работу, и здесь сентиментальные восклицания сменяла жесткая проза:
"Главная комиссионерка, пользующаяся совершенным доверием находящихся в Петровском заводе, есть княжна Варвара Шаховская, и так как я пользуюсь тоже доверенностью преступников и нахожусь с Шаховской в тесной связи, по сим причинам я совершенно знаю всю переписку и употребляемые средства к отправлению оной…"
Далее следуют письма о новом заговоре, написанные якобы декабристами, а на самом деле сфабрикованные самим Медоксом.
Варвару Шаховскую принуждают покинуть Иркутск, она отправляется в Крым, но сердечные муки, волнения, разлука, жуткие дороги длиною в месяц, наконец, перемена климата вскоре убивают ее.
Петр Муханов похоронен в Иркутске. В ограде Знаменского монастыря покоится он почти рядом с могилой Екатерины Ивановны Трубецкой.
Вот и вернулись мы на круги своя.
…Ограда монастыря, щелкают фотоаппаратами туристы, из вечной земли пробивается вечная трава.
Двадцатый век.
Я стою у надгробия Трубецкой и ее детей, думаю о ней, о ее подругах, о тысячах женщин, разделивших участь мужчин в борьбе за дело освобождения народа. И на память мне приходят слова замечательной революционерки Веры Фигнер, сравнившей судьбу жен декабристов и революционную борьбу народоволок и сменивших их большевичек с русским царизмом:
"Жизнь изменилась, ужас перед Сибирью она преодолела другими, еще более жуткими ужасами; да, она повысила требования к личности и женщину наряду с мужчиной повела на эшафот и на расстрел. Но духовная красота остается красотой и в отдаленности времен, и обаятельный образ женщины второй четверти прошлого столетия сияет и теперь в немеркнущем блеске прежних дней".
Редактор Валентина Трусова
Художник Юрий Иванов
Художественный редактор Леонид Лагута
Технический редактор Валентина Мещаненно
Корректоры: Т. Пескова, 3. Харитонова
Сдано в набор 10/II 1975 г. Подписано к печати 3/VII 1975 г. А01337. Формат 70Х108 1/32. Бумага № 1. Печ. л. 6,5 (усл. 9,1). Уч. — изд. л. 8,4. Тираж 100 000 экз. Цена 38 коп. Т. П. 1975 г., № 62. Заказ 2537.
Типография изд-ва ЦК ВЛКСМ "Молодая гвардия". Адрес изд-ва и типографии: 103030, Москва, К-30, Сущевская, 21.