Подвиг пермских чекистов
Шрифт:
Трофименко, как и водится у предателей, почуяв, что час возмездия приближается и утаить свое участие в зверских расправах над земляками вряд ли удастся, стал выдавать соучастников: не погибать же в одиночку! Он подсказал контрразведчикам, где искать предателя-полицая Соловья. В свою очередь, арестованный Соловей вывел контрразведчиков на более крупную фигуру — начальника озаричевской полиции Ломако, одного из руководителей массовой расправы над мирными жителями Давыдовки.
Петров тщательно составил план розыска Ломако. Были разработаны и высланы в каждую часть ориентировки.
Вскоре Петрову позвонили из штаба одной из дивизий.
— Товарищ подполковник, нами задержан подозрительный человек. Похож на портрет вашей ориентировки...
Так был арестован руководитель местной полиции, который в ходе следствия признал себя виновным. Бывший глава районной полиции настаивал, чтобы следователи обязательно подчеркивали в протоколах допроса: его действия были результатом приказов бургомистра Жудро.
Бывший бургомистр Озаричей, гитлеровский ставленник и прихвостень, палач и грабитель Кирилл Жудро с группой полицаев был окружен в лесу партизанами бригады Горбачева, схвачен и доставлен контрразведчикам.
Предатель надеялся догнать своих фашистских хозяев и бежать вслед за ними в Германию. Его бумажник, найденный во время обыска, был туго набит немецкими марками. Но судьба распорядилась справедливо. Военно-полевой суд приговорил его к высшей мере наказания.
Александр Матвеевич Петров вышел на заслуженный отдых. Но разве мог усидеть без дела человек, который всю жизнь был в непрерывном движении, с полной отдачей сил и энергии выполняя свой служебный, гражданский, партийный долг...
Пока были силы, подполковник в отставке часто надевал военную ферму с орденами и медалями. Ненадолго задерживался перед зеркалом: привычным движением одергивал китель, поправлял погоны. Он шел на встречу с пионерами. Рассказы о боевых делах замечательного чекиста ребята готовы были слушать часами. А на следующий день — заседание в райкоме партии. Он должен отчитаться о выполнении ответственного партийного поручения.
Встречи ветерана с рабочими, строителями, жителями района, переписка с боевыми друзьями и сослуживцами отнимали столько времени, что порой не хватало и недели с выходными днями...
Как жаль, что уже нет в живых этого человека!
Михаил СМОРОДИНОВ
Крах «Фореста»
Добош не предполагал, что его будут встречать. Пробуравив осадившую поезд толпу, он через мокрый, замусоренный перрон Перми II вышел на мощенную булыжником привокзальную площадь и ходко двинулся к центру города. В лужах, оставшихся после ночного дождя, плескались воробьи. Шумно отфыркивались у коновязи несколько лошадей да о чем-то спорили бородатые извозчики. И над таборной этой сутолокой, над гривами паровозного дыма, над плакатом «Даешь пермский трамвай!»
— Добош! Иосиф Альбертович!
Добош оглянулся. Его нагоняли двое в тарантасе.
Одного — высокого, сутуловатого, покатом широких плеч напоминавшего портового грузчика, Добош узнал сразу — Корякин, старший уполномоченный экономического отдела. Вместе участвовали в операции года три назад.
— Ну и опаздывают же поезда! — сердито сказал Корякин, пожимая руку Добошу. Потом представил спутника: — Помуполномоченного Игнатьев. Проводит вас. А я еду в Пашию, Иосиф Альбертович, поговорим после.
По дороге в окружной отдел Игнатьев рассказал Добошу об аварии на Пашийском металлургическом заводе: «То ли головотяпство, то ли вредительство. Да Корякин разберется!»
Игнатьев — белокурый, голубоглазый, с доброжелательным и одновременно чуть лукавым взглядом, спешил поскорее сориентировать своего будущего начальника.
В курс дела Добоша ввели еще в Свердловске, правда, в общих чертах. Игнатьев рассказывал о важных частностях. Добош старался слушать внимательно, но это удавалось плохо: приступ язвы навалился неожиданно, как всегда. Видя нахмуренное лицо начальника, Игнатьев обиженно умолк. Поняв причину его молчания, Иосиф Альбертович спросил, через силу разжав стиснутые зубы:
— Давно в органах?
— Третий год. Помогаю куратору Мотовилихи уполномоченному Ковде. Он сейчас в отпуске.
Тарантас катился к центру города. Мимо проплывали деревянные дома. Добош заметил, что сирень в палисадниках набухла и зеленые почки готовы распеленаться со дня на день.
До Пермского окружного отдела ОГПУ доехали быстро. Располагался он в двухэтажном кирпичном здании на Пермской улице. Показывая на длинный пристрой в глубине двора, Игнатьев хозяйски пояснил: «Там у нас буфет, можно подхарчиться. И там же, в подвале, тир. Стреляем каждое утро...»
Начальник Пермского окротдела Покровский встретил Добоша приветливо, познакомил со своим заместителем, потом представил Иосифа Альбертовича работникам отдела по борьбе с экономической контрреволюцией: «Ваш новый начальник, опытный чекист. В войсках ЧК — с девятнадцатого года, непосредственно в органах — с двадцать первого. Прошу, как говорится, любить и жаловать!»
Вернувшись в кабинет, Покровский ознакомил Добоша с оперативной обстановкой в Перми и Мотовилихе. Заканчивая разговор, Покровский посоветовал обратить особое внимание на главу акционерного общества «Форест» Расповцева:
— Несколько лет назад он в качестве единоличного подрядчика построил на Пермском пушечном заводе кузнечно-прессовый цех. Сорвал куш в двести тысяч. Документально все сходится, претензий к подрядчику не предъявишь. Сейчас в Мотовилихе намечено строительство крупного цеха — целой мартеновской фабрики! — и возведение полутора десятков трехэтажных домов рабочего поселка. Расповцев прикатил на торги. Надеюсь, представитель Машинотреста по рекомендации партийных органов сделает все, чтобы подряд не уплыл в частные руки. Но вам, как говорится, надо быть начеку...