Подвиг пермских чекистов
Шрифт:
Но до отдыха ли было в то непередаваемо трудное время? Теперь уже не восстановить, кто печатал под диктовку Малкова (да это и ни к чему) отчет губисполкому о деятельности пермских чекистов с марта по октябрь 1918 года. Важны сами факты:
«...Разгон существовавшей в это время контрреволюционной буржуазной городской думы, этого гнезда местных толстосумов-кулаков, можно сказать, — начало деятельности Чрезвычайного комитета. Арест видных деятелем буржуазии, меньшевиков, правых эсеров и других контрреволюционеров был ответом дельцам подпольной работы за агитацию против власти Советов. Задуманная попами и разными темными силами
Разразившаяся до невероятных размеров спекуляция поставила перед комитетом задачи энергичной борьбы с этим злом. Организованные реквизиционные комиссии на железной дороге выполнили свои задачи, а именно — тысячи задержанных на железной дороге разных спекулянтов, мешочников и других типов явились следствием работы этих комиссий...»
Малков весь был в работе. Ему, председателю Пермской ЧК, редко удавалось выкроить время, чтобы уделить внимание семье, позаниматься со своими малышами. Участие в работе губкома партии и губисполкома, решение чекистских дел отнимали у него едва ли не все время. Срочные вопросы часто возникали и в ночное время. Так было и шестнадцатого августа 1918 года. Ранним утром дежурный ЧК сообщил о получении важной телеграммы из Всечрезкома. Малков, привыкший к срочным вызовам, через несколько минут был уже одет в свою кожаную куртку. Взглянув на спящих детей, ободряюще кивнув жене, он обычным своим быстрым шагом направился к ожидавшей у ворот гостиницы пролетке.
К моменту появления Павла Ивановича в ЧК телеграмма уже была расшифрована. В ней сообщалось, что по железной дороге на восток по подложным документам едут белогвардейцы. Предписывалось проверять у всех пассажиров документы, подозрительных задерживать, о результатах доносить.
Как всегда, Малков действовал решительно и оперативно. По его указанию были вызваны сотрудники железнодорожного отдела, усилены наряды на станциях и на пристанях.
Уже в первый день было задержано несколько подозрительных лиц. Среди них выделялся некто Виголь, заявивший, что едет на восток с миссионерскими целями.
— Чем же он обратил на себя внимание? — спросил Малков у старшего наряда Третьякова.
— Как докладывали задерживавшие Виголя красноармейцы, — ответил чекист, — он довольно странно отнесся к своим вещам. Если бы ему не напомнили, что необходимо взять вещи с собой, — саквояж так и остался бы на скамейке. Содержимое проверили, ничего ценного не нашли.
— Необходимо еще раз проверить более внимательно и в присутствии незаинтересованных лиц, — потребовал председатель. — Похоже, это не простой миссионер. Не из тех ли он эсеров, которые разбежались после июльского мятежа в Москве?
Это указание Малкова было выполнено. При тщательном осмотре саквояжа в искусно заделанном тайнике были найдены документы, указывающие на отнюдь не миссионерскую деятельность Виголя.
В заключении, подписанном Малковым и другими членами коллегии Пермской ЧК, указывалось:
«...Задержанный Виголь Александр Карпович преследовал цель пробраться через фронт для помощи чехословакам, имел при себе незаполненные бланки с печатями, при обыске у него нашлись письма, устанавливающие связь Виголя с гельсингфорсскими белогвардейцами, он, Виголь, состоя в комитете спасения родины в Гельсингфорсе, во время переворота способствовал белому террору, указывая лиц, подлежащих расстрелу, каковых было расстреляно около шестидесяти человек».
Виголь
В тот вечер, когда Малков подписал заключение по этому делу, он допоздна засиделся в своем служебном кабинете. Необходимо было подготовиться к предстоящему заседанию губкома партии, где намечалось обсуждение положения, сложившегося в губернии с обеспечением населения продуктами питания. Павел Иванович решил еще раз посмотреть ленинские тезисы по продовольственному вопросу. Занимался он в своем кабинете. Следуя старой привычке, делал записи в тетрадь для наиболее важных дел. Однако вскоре его занятие было прервано секретарем, вошедшим в кабинет.
— К вам, Павел Иванович, просит разрешения войти Феофанов Василий. Говорит, что знает вас и хотел бы переговорить лично по очень важному делу.
И почти сразу же в кабинете появился мужчина лет тридцати. По выправке и по тому, как он начал разговор, можно было определить бывалого солдата. Поздоровавшись и коротко напомнив о себе, как участнике разоружения белогвардейских воинских частей на станции Пермь II, он заговорил о существе дела, осторожно подбирая слова:
— Еще во время службы в отделе милиции на Пермской железной дороге я и мои товарищи обращали внимание на подозрительное поведение комиссара охраны дороги Шитова...
— В чем же это проявлялось? Насколько мне известно, охрана организована удовлетворительно, до сих пор каких-либо серьезных упущений не наблюдалось.
— В том-то и дело, что внешне вроде бы все хорошо. Но, посудите сами, коммунистов в охране нет, кто сам ушел, а кого под разными предлогами перевели на второстепенные участки. В то же время в окружении Шитова появились такие люди, как Буркин — ярый контрреволюционер, имеет связь с белогвардейцами, Кланов, бывший офицер, Митрошин — бывший кадет и другие. Все они считают Советскую власть антивластью. Они и под меня подкапывались — не знали, что я партийный...
Беседа с Феофановым затянулась. Надо было подробнее узнать о тех людях, которых он считал врагами Советской власти.
Только поздно вечером Павел Иванович продолжил подготовку к предстоящему заседанию.
Между тем заявление Феофанова было поручено проверить контрразведывательному отделу. Сведения о враждебной деятельности Шитова подтвердились, он был арестован.
По указанию Малкова Военно-революционному комитету была дана ориентировка о состоянии охраны железной дороги. Предлагалось передать охрану моста через Каму в надежные руки, а также усилить охрану других мостов. Однако более детального расследования чекисты в то время провести не смогли. Военно-революционный комитет тоже не смог принять необходимых мер. Это дорого обошлось пермякам. Во время отступления красных частей в декабре 1918 года, в результате предательства в охране, железнодорожный мост через Каму не был взорван, белогвардейцам досталась исправная магистраль.
Еще летом пермским чекистам пришлось участвовать в борьбе с мятежниками. Надеясь на приход белогвардейцев, представители свергнутых классов как в городах, так и в сельской местности поднимали контрреволюционные мятежи. Наиболее опасными из них были ижевско-воткинский и сепычевский. Под руководством Малкова была организована речная флотилия; она направилась вниз по Каме для подавления ижевско-воткинского мятежа. В село Сепыч, где особенно зверствовали кулаки, истязавшие и убивавшие большевиков и сочувствующих, отправился отряд чекистов во главе с начальником контрразведывательного отдела ЧК Воробцовым.