Подвиг жизни шевалье де Ламарка
Шрифт:
Жану очень хотелось проститься с братом, еще больше было желание взглянуть на его мундир, лошадь, но ноги мальчика приросли к земле. Худенькое тело дрожит от обиды. По лицу пробегают мрачные тени. Мальчику на вид всего лет десять, хотя, если судить по серьезному взгляду его больших глаз, возможно, что он и старше года на три.
Конюхи подвели лошадей. Мужчины в блестящей военной форме, дамы в длинных, обшитых кружевом амазонках и с развевающимися перьями на шляпах выехали в распахнутые ворота.
Как только ворота снова закрылись, Жан вышел из своего убежища. Стараясь
Кавалькада была уже далеко, только облачко пыли и затихавшее цоканье копыт напоминало о ней.
Жан, понурив голову, прошел в сад и опустился на землю. Мягкое сентябрьское солнце золотило паутину на боярышнике; пахло пожелтевшими листьями и мятой.
Из замка донеслись нежные звуки лютни. Жан прислушался. Выражение его лица смягчилось, стало спокойным. Он любил музыку…
В глубине аллеи старый садовник срезал последние розы. Пробежала служанка. Она спросила садовника, не видал ли он младшего барина: госпожа приказала собирать его в колледж.
«Пора в колледж?» Нет, Жан не отзовется, пусть еще поищут. Можно отправиться и позднее.
Он сидел на полянке, поросшей тимьяном. А перед ним видением проносились скачущие лошади… Спустили собак, они прижались к земле, потом сорвались с места и помчались, преследуя зверя. Трубит охотничий рог.
…Вчера брат рассказывал о своем походе, и не было никого в обширном зале, кто бы так внимательно слушал о военных подвигах, как Жан, спрятавшийся за креслом матери. Он слушал, весь отдаваясь рассказам о приключениях солдат, о поединках чести между офицерами, о славе предков.
Маленький аббат, — это решено в семье: Жан Батист будет им. Он наденет длинную черную сутану — одежду священника, вместо блестящей формы с эполетами. Ему никогда не подведут коня в нарядной сбруе, на которого он вскочил бы так же быстро и красиво, как брат, а может быть, и еще более ловко… Он никогда не услышит грома сражений… его имя не будут славить в песнях, как поют в них о подвигах предков отца и матери. Нет, ему не суждено умножить славу его рода.
Жан — одиннадцатый по счету ребенок в семье, и он отлично знает, что это влечет за собой. У отца не хватает средств на содержание в полку старших сыновей. Служба в полку стоит дорого: надо поддерживать честь рода, мундира, а жалованья офицерам не платят. Отец не может дробить поместье, разделяя его между детьми. По закону и обычаям поместье достанется старшему сыну, без выдела какой-нибудь части другим детям.
И вот, хотя в записях гражданского состояния Базантена Малого рождение Жана Ламарка было отмечено, как появление на свет высокого и знатного сеньора, — для него была одна дорога в жизни: духовная карьера.
В выписке из регистрации актов крещения приходской церкви Базантена за 1744 год значилось:
«В 1744 году 1 августа родился в законном браке и на следующий день был крещен нижеподписавшимся кюре Жан Батист Пьер Антуан, сын мессира Жака Филиппа де Монэ, кавалера де Ламарка, властителя Базантена Большого и Малого, и знатной и высокопоставленной дамы, Марии Франсуазы де Фонтэн,
Что значило это высокое рождение при отсутствии земель и денег? Для знатных людей, обладающих большим состоянием, могли быть разные дороги в жизни: конечно, прежде всего, шпага, потом придворная служба, мантия прокурора, наконец, выгодное место в каком-нибудь учреждении. Без денег же — только сутана!
Но при знатном происхождении по получении монастырского образования совсем нет нужды стать преподавателем физики или инспектором где-нибудь в глуши, за немыми стенами монастыря.
— Это удел юношей из низких сословий, — утешали друг друга в семье.
Дворянин же дает обет безбрачия и становится аббатом, потом может быть епископом. Для него возможна даже красная мантия кардинала. Аббат знатного происхождения может добиться высокого положения в свете, при дворе самого короля, стать вершителем судеб человеческих… Разве история не знает таких примеров. Их приводили сколько угодно и отец, и братья, говоря друг другу, что все складывается для Жана самым наилучшим образом.
Эти разговоры велись иногда в присутствии Жана, чтобы показать ему, какое блестящее будущее его ожидает, если он будет послушным и прилежным в колледже. Его жребий нисколько не хуже, чем доля братьев.
И все-таки сердце Жана постоянно щемило тоской о том, чего не может быть…
Около полудня Жан Батист в сопровождении слуги отправился в иезуитскую коллегию, в которой он учился в городе Амьене.
Среди капетов в Амьене
Амьен — один из самых старинных городов Франции. Он был столицей бельгийской Галлии еще до Цезаря. Потом несколько раз переходил из рук в руки разных государей; даже одно время далекая Испания владела им и, наконец, он был окончательно присоединен к французской короне.
Город расположен в плодородной равнине на извилистом берегу реки Соммы. Старинная крепость, длинные крепостные валы и рвы, великолепный собор, на окраине старый августинский монастырь, в котором расположился колледж иезуитов (членов монашеского общества Иисуса).
Служба в капелле при коллегии иезуитов кончилась.
С молитвенником в руках, школьники чинно, один за другим выходили из капеллы. Они вдыхали полной грудью свежий воздух, радуясь свободе после дня занятий в классах и долгой молитвы под мрачными сводами, где в нишах белели статуи святых.
Откуда-то из предместья доносился слабый запах трав, чуть-чуть потягивало дымом. Закатные лучи солнца золотили верхушки деревьев.
Большинство мальчиков разбежались по домам тотчас по окончании службы. Кое-кто задержался во дворе, беседуя с товарищами.
Несколько особняком держалась группа детей и подростков, выделявшаяся просторной длинной одеждой черного цвета и круглой шапочкой на голове. Это воспитанники колледжа, готовившиеся стать впоследствии священниками, — «капеты» (capette — по-французски шапочка).