Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России
Шрифт:
Невельской обследовал на шлюпках долину Амура на протяжении 100 верст от устья, принял под покровительство русского царя местных жителей и на мысе Куегда на левом берегу Амура основал Николаевский пост [ныне — город Николае вс к-на-Амуре], оставив в нем команду из шести человек при фальконете и шлюпке. На оленях вернулся на корабль, и «Байкал» взял курс на Аян. От поселка отвалила шлюпка с Н. Н. Муравьевым, который еще издали закричал:
— Ну что, Невельской?
— Ура! Ваше Превосходительство. Сахалин — остров, вход в лиман возможен для мореходных судов с севера и с юга, вековое заблуждение рассеяно! —
В Аяне Невельской получил долгожданную инструкцию, утвержденную императором. Отправив с курьером донесение князю Меньшикову, Невельской простился с Н. Н. Муравьевым, сдал в Охотске транспорт и направился восточным трактом в Петербург.
В столице специальная комиссия (руководимый графом Нессельроде Особый комитет по Амурскому вопросу в составе князя А. С. Меньшикова — начальника морского штаба,
Л. А. Перовского — министра внутренних дел и Н. Н. Муравьева — генерал-губернатора Восточной Сибири) осудила действия Невельского и вынесла ему суровый приговор: пост Николаевский уничтожить, а капитана 1-го ранга Невельского за неслыханную дерзость и противление Высочайшей воле разжаловать в матросы. Это решение комиссия приняла и доложила государю, который потребовал к себе опального капитан-лейтенанта Г. И. Невельского.
Читатель! Гнев самодержца государя-императора в те века мог вылиться в непредсказуемое, самое суровое наказание, вплоть до увольнения со службы и каторги. Г. И. Невельской понимал это и, будучи абсолютно уверен в своей правоте и пользе предпринятых действий для Отечества, с чистой совестью предстал перед императором Николаем I.
Сцена приема государя, описанная современниками, вошла во многие издания середины XIX в., и сказанные им слова стали хрестоматийными.
…Император Николай принял капитана в своем кабинете. Он сидел за столом пред раскинутой картой Сибири. Он окинул орлиным взглядом тщедушнаго моряка, котораго, впрочем, он знал и раньше. Глаза его не выражали гнева.
— Так-то, Невельской, — начал император суровым голосом. — Ты организуешь экспедиции, изменяешь по своему усмотрению инструкции, утвержденныя твоим государем. Что ты на это скажешь?
Взяв со стола бумагу и указывая на нее Невельскому, император продолжал.
— А это что? Как ты думаешь?.. Ни более, ни менее, как разжалование тебя в матросы.
Невельской молчал.
Император стал медленно водить по карте пальцем по пути, пройденному «Байкалом».
— Матросом, да. Но вот здесь ты уже мичман. Там — лейтенант, тут — капитан 1-го ранга, здесь контр-ад… (палец государя стоял на Николаевске). Нет, подождем еще; надо тебя наказать за непослушание.
И, встав с места, государь разорвал акт о разжаловании, подошел к столу, взял заранее приготовленный крест Св. Владимира, поцеловал Невельского и вдел ему крест в петлицу.
— Спасибо, Невельской, за твой патриотический поступок, но впредь будь осторожнее; старайся не превышать данных тебе полномочий.
Государь повелел собраться комитету под председательством цесаревича — будущего императора Александра II и объявил:
— Где раз поднят русский флаг, там он уже спускаться не должен!
Комитет принял решение: Николаевский пост оставить в виде лавки Русско-Американской компании; никаких дальнейших распоряжений по этой стране не предпринимать,
3 февраля 1850 г. состоялось Высочайшее повеление на имя генерал-губернатора Сибири:
1) В заливе Счастья или в какой-либо местности на юго-восточном берегу Охотского моря, но отнюдь не в лимане, тем более на реке Амур, основать зимовье, в котором Российско-Американской компании производить расторжку с гиляками, но ни под каким видом и предлогом не касаться лимана и реки Амур. Для основания этого зимовья и для охраны его взять 25 человек матросов и казаков из Охотска.
2) Исполнение этого повеления произвести под наблюдением и непосредственным ведением генерал-губернатора Восточной Сибири, а для приведения в исполнение на месте этого повеления, а равно и для избрания места зимовья командировать в распоряжение генерал-губернатора капитана 2-го ранга Невельского.
В тот же день на основании положения о Сибири Г. И. Невельской был произведен в капитаны 1-го ранга и назначен для особых поручений к генерал-губернатору.
Исполняя Высочайшее повеление, вооруженный этой инструкцией, Невельской проследовал через Иркутск, Охотск в Аян, откуда 27 июня 1850 г. на транспорте «Охотск» прибыл в залив Счастья. Тщательно изучив побережье, Невельской на песчаной кошке — узкой косе вдоль восточного берега залива — нашел единственное место, где морские корабли могут подходить к берегу, и основал там 29 июня 1850 г. Петровское зимовье.
Великий акт присоединения Дальнего Востока к России совершился 1 августа 1850 г.
Природа этих мест была для наших моряков одновременно и привлекательной, и суровой. Особенно богатым был животный мир. Зверь, птица и рыба в те времена здесь водились в изобилии. Прежде всего поражали рыбные богатства. Кета шла на нерест вверх по Амуру буквально огромными косяками. Много было и белой рыбы с черной икрой — калуги, достигавшей нескольких метров в длину. На рыбзаводе в поселке Озерпах, расположенном выше Чнырраха, можно прочитать об уникальном экземпляре калуги весом 1200 кг! Правда, поймать такое чудовище было непросто…
Окрыленный поддержкой Николая I, Невельской возвращался на Амур. В Иркутске он получил подписанное государем 12 февраля 1851 г. постановление. Здесь произошло событие, сыгравшее огромную роль в судьбе нашего героя. Он познакомился с племянницей иркутского губернатора Зорина Екатериной Ивановной Ельчаниновой, два года назад окончившей Смольный институт. 16 апреля 1851 г. сыграли свадьбу, и через три недели молодые уехали на Дальний Восток. Три месяца длилось их тяжелое путешествие из Иркутска в Петровское. Молодой супруге Невельского пришлось испытать тяготы переезда по Охотскому тракту и трудного перехода морем на барке «Шелехов». В Петровском ее ждали еще большие испытания. Первая дочь, появившаяся на свет в Петровском, умерла на руках у матери. Умерла голодной смертью, так как молока у Екатерины Ивановны не было, а питание в Петровском было неподходящим для грудного младенца…