Подвиги Шерлока Холмса
Шрифт:
Как только моя жена замолчала, наша посетительница открыла глаза. Жена погладила ее по руке.
— Успокойся, Кора, — сказала она. — Я как раз рассказываю мужу, что ты живешь на Кембридж-террас вместе с полковником и миссис Уорбуртон.
— Жила вместе! — горестно воскликнула мисс Марри. — Полковник Уорбуртон мертв, а жена его тяжело ранена и, возможно, сейчас при смерти! Когда я увидела, что она лежит под этой кошмарной посмертной маской, то подумала, что эта ужасная вещь и явилась причиной безумия полковника. Конечно же, он сошел с ума! Иначе зачем стал бы стрелять в жену, а потом
Вцепившись в руку моей жены, она взглянула на меня, и во взоре ее сквозила душераздирающая мольба о помощи.
— О, доктор Уотсон! Я так надеюсь, что вы поможете мне! Неужели ваш друг Шерлок Холмс ничего не может сделать?
Поверьте, и моя жена, и я с большим изумлением выслушали эту историю о трагедии, происшедшей в семье полковника.
— Но вы сказали, что полковник Уорбуртон мертв, — осторожно уточнил я.
— Да, но на его имя легла тень. О, неужели все так безнадежно?
— Надежда есть всегда, Кора, — сказала моя жена. — Что ты намерен делать, Джон?
— Что делать? — воскликнул я, взглянув на часы. — Как что? Взять пролетку и — на Бейкер-стрит! Мы успеем перехватить Холмса еще до завтрака.
Как я и предполагал, Холмс с унылым видом дожидался завтрака в комнате, уже заполненной дымом его первой утренней трубки, в которой еще со вчерашнего вечера оставался недокуренный табак. Не привыкший к упорядоченной, размеренной жизни, он нимало не удивился нашему с мисс Марри визиту в столь ранний час, хотя и был настроен ворчливо.
— Дело в том, Холмс, что сегодня утром, когда… — начал я.
— Именно, именно, мой дорогой друг, — прервал меня Холмс, — когда вы разводили огонь в камине. Об этом ясно свидетельствует большой палец вашей левой руки.
Тут взгляд его упал на убитую горем мисс Марри, и выражение его лица смягчилось.
— Но, по-моему, — добавил он, — вам обоим нелишне будет слегка перекусить, прежде чем вы расскажете мне о том ударе, который, вне всякого сомнения, постиг эту юную особу.
И до тех пор пока я не перекусил, он не дал нам произнести ни единого слова, хотя мисс Марри едва смогла сделать несколько глотков кофе.
— М-да, — несколько разочарованно произнес Холмс, когда наша прекрасная клиентка повторила ему свой рассказ. — История действительно трагическая, сударыня. Но я не понимаю, каким образом я могу вам помочь. Некто полковник Уорбуртон сходит с ума, стрелявет в свою жену, затем — в себя. Я полагаю, дело обстояло именно так?
Стон вырвался из уст мисс Марри.
— К сожалению, да, — отвечала она. — Хотя поначалу мы надеялись, что это дело рук грабителя.
— Вы надеялись, что это дело рук грабителя?
Мне не понравилась язвительность его тона, хотя я догадывался о причине ее. Дело в том, что с тех пор, как месяц назад миссис Ирен Нортон, урожденная Адлер, перехитрила и провела Шерлока Холмса, его отношение ко всем представительницам женского пола сделалось более недоброжелательным, чем прежде.
— Послушайте, Холмс, — с некоторой горячностью возразил я. — Мисс Марри хотела лишь сказать, что, если бы это был грабитель и убийца, имя полковника
— На оговорках, Уотсон, случалось попадаться и убийцам. Ну да ладно, не будем огорчать юную леди. Однако попрошу вас, сударыня, постарайтесь выражаться как можно ясней.
К моему удивлению, лицо нашей гостьи озарила задумчивая и в то же время горделивая улыбка.
— Моим отцом, мистер Холмс, был капитан Марри, участник подавления восстания сипаев. Посмотрим, умею ли я ясно выражать свои мысли.
— Вот это уже лучше. Итак?
— Полковник Уорбуртон и его жена, — начала мисс Марри, — жили на Кембридж-террас, в доме номер девять. В районе Гайд-парка много таких солидных, богатых домов. По обе стороны от входной двери, за узкой полоской альпийского садика, расположены комнаты с двумя французскими окнами. Полковник Уорбуртон и моя дорогая Элеонор находились в комнате слева от входной двери, так называемой «музейной». Дело происходило вчера вечером, сразу после ужина. Дверь комнаты была заперта изнутри. Оба французских окна также были заперты изнутри на двойные шпингалеты; правда, шторы оставались раздвинутыми. В комнате больше никого не было, и спрятаться там было негде, и попасть в нее нельзя было иначе, чем через дверь или окно. Пистолет лежал возле правой руки полковника. Никаких попыток взломать замок или шпингалет не обнаружилось; комната была словно неприступная крепость. Таковы факты, мистер Холмс.
И как я сам могу теперь засвидетельствовать, мисс Марри говорила чистую правду.
— Ну вот, это уже определенно лучше, — проговорил Холмс, потирая руки. — А что, у полковника была привычка запирать дверь за собой и своей женой в этой, как вы ее назвали, музейной? Он так делал каждый вечер после ужина?
Внезапное замешательство отразилось на лице нашей посетительницы.
— Господи, конечно нет! — воскликнула она. — Но я как-то об этом не подумала.
— Боюсь, однако, что это не меняет существа дела. Напротив, только лишний раз свидетельствует в пользу безумия полковника.
Взгляд серых глаз Коры Марри оставался спокойным и твердым.
— Мне не нужно объяснять этого, мистер Холмс. Я не стану спорить, что если полковник Уорбуртон вознамерился убить Элеонор и себя, он конечно же должен был запереть дверь.
— Позвольте заметить, сударыня, — сказал Холмс, — что вы судите о вещах чрезвычайно здраво. А что, если не принимать во внимание все эти индийские редкости, можно ли сказать, что в смысле своих привычек полковник был человеком обыкновенным?
— Безусловно. Хотя…
— В вас говорит женская интуиция?
— Сэр, а ваши хваленые суждения — что это, как не мужская интуиция?
— Логика, сударыня. Однако прошу простить меня за мою утреннюю раздражительность.
Мисс Марри грациозно склонила голову.
— Весь дом пробудился от двух пистолетных выстрелов, — продолжала она спустя минуту. — Когда мы заглянули в окно и увидели две безжизненные фигуры на полу и холодное синее мерцание света лампы, отраженного в лазуритовых глазах этой ужасной посмертной маски, меня охватил суеверный ужас.