Подводное кладбище

Зверев Сергей Иванович

Фераз сел в моторку, Виталий и Николай столкнули ее в воду. Вновь зашлепали весла.

— А почему мы не запустим двигатель? — удивился Фераз. — У вас бензин кончился?

— Так надо, — подмигнул ему каплей. — Нам нельзя шуметь.

— Это по вам стреляли на море?

— По нам, — признался Саблин.

Контр-адмирал настороженно посмотрел на Фераза, когда Виталий помогал тому подняться на борт яхты. Нагибин не любил сюрпризов. Однако каплей парой фраз убедил Федора Ильича в том, что Фераз сильно

помог им понять, что происходит.

Мальчишка уже клевал носом, но спать не собирался. Нагибин вставил карту памяти из трофейного айфона в кардридер ноутбука. Стал листать фотографии и проматывать видео, записанное на ней. Снятое не отличалось разнообразием. Как обычно, боевики хранят в памяти телефонов снимки родных, остальное же — это летопись их «геройств». Тела убитых, сожженные машины, пленники, товарищи по оружию.

— Подойди сюда, — позвал Нагибин. — Ты узнаешь кого-нибудь из этих людей? Тут есть Надим Аль-Хитаб?

Фераз внимательно смотрел на экран, на котором сменялись одиночные и групповые портреты боевиков.

— Нет. Никого из них я в нашей деревне не видел. И Надима здесь нет.

— Понятно. Хватит тебе уже зевать. Ложись спать.

— А вы?

— Нам еще есть о чем поговорить.

Фераз спал, а Нагибин с Николаем и Виталием просматривали фотографии с карты памяти. По этим снимкам они изучали базу повстанцев.

Глава 9

Больничная палата была выкрашена в белый цвет. Стены заливало яркое средиземноморское солнце. Медсестра — молодая сирийская женщина — сидела возле кровати и негромко говорила по мобильному телефону.

— Сынок, ты уже пообедал?.. Ну, как же можно? Ты почти взрослый! Еда стоит в холодильнике… Сейчас же разогрей в микроволновке. Поешь сам и покорми младших…

Александра Герман лежала на медицинской кровати с закрытыми глазами, руки поверх простыни, глаза закрыты. Ее пальцы пришли в движение, словно молодая женщина принялась набирать слова на невидимой компьютерной клавиатуре. Медсестра краем глаза уловила это движение, сказала в трубку:

— Сынок, ты должен понимать, я на работе. Сделай так, как я сказала, — и прервала разговор. — Вы слышите меня? — спросила она у пациентки.

Александра не ответила. Медсестра бросила взгляд на экран аппарата, от которого к запястьям Герман тянулись разноцветные проводки. Кривая, показывающая биение сердца, уверенно вырисовывалась. Медсестра уже собралась пойти позвать врача-реаниматолога, как Александра внезапно открыла глаза, несколько раз моргнула и резко села, уставилась на сирийскую женщину.

— Где я? — спросила она по-русски.

Этого языка медсестра не знала, но по интонации поняла, о чем идет речь.

— Вам нельзя подниматься, ложитесь, я сейчас доктора позову, — произнесла

она по-арабски.

— Я в больнице? — спросила пациентка, тут же перейдя на арабский.

— Да, ложитесь, ложитесь.

Александра недоуменно огляделась и послушно легла на подушку, прикрыв глаза.

— Я сейчас. — Медсестра поднялась и выскользнула из палаты.

Долговязый охранник, сидевший в коридоре на стуле, тут же поднялся и вопросительно взглянул на взволнованную медсестру.

— В себя пришла, — шепотом произнесла женщина и заспешила по коридору к ординаторской.

Охранник тут же поднес ко рту рацию и принялся кого-то вызывать.

Немолодой реаниматолог сидел перед компьютером с чашкой чая в руке. На одутловатом лице поблескивали очечки с круглыми стеклами.

— Пациентка в себя пришла, — выпалила с порога медсестра.

Врач тут же подхватился и почти побежал по коридору, застегивая на ходу халат. Когда он вошел в палату, Герман уже стояла возле окна и смотрела вдаль. Женщина даже не обернулась, когда дверь открылась. Занавески, подхваченные сквозняком, вытянуло за окно.

— Вам не стоит пока подниматься, — сказал врач.

— Мне? — переспросила Александра. — Почему нельзя? Почему я в больнице?

— Вы еще слабы. Сядьте, пожалуйста, на кровать.

— Зачем?

— Сядьте. Я вас осмотрю.

Александра пожала плечами и села на край кровати. Из одежды на ней была только ночная рубашка. Врач надел стетоскоп, прослушал сердце, оттянул веки, попросил закатить глаза.

Он уже заканчивал осмотр, когда в палату вошли двое в штатском с зеркальными солнцезащитными очками на лицах, отчего казались похожими друг на друга. Только один был чуть повыше.

— Мы можем поговорить с ней? — спросил тот, который был пониже.

Хоть формально и прозвучал вопрос, но по интонации чувствовалось, что это распоряжение — оставить пациентку наедине с представителями спецслужб. Врач хотел возразить, сославшись на то, что пациентка слаба, но прикусил язык. Жестом показал, чтобы медсестра вышла, и сам за ней покинул палату.

— Здравствуйте, — дежурно поприветствовали Александру сирийские спецслужбисты.

— Здравствуйте, — спокойно ответила Александра, заглядывая в удостоверение.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. Вы готовы отвечать?

— Я нормально себя чувствую, — ответила Герман. — Ваше лицо мне знакомо, — указала она взглядом на более высокого сирийца.

— Да, мы встречались с вами перед самым выходом из порта.

— Да, да. В Тартусе. Припоминаю.

— Где вы находились, когда раздался взрыв?

— Взрыв? — удивленно подняла брови Герман. — Какой взрыв?

Спецслужбисты не удержались и переглянулись.

— Вы не слышали взрыва?