Подводный Терминатор
Шрифт:
– Мне кажется, – возразил ему Полундра, – что теракт возле острова Чечень и убийство полковника Крягина – это звенья одной цепи. В обоих случаях действовал аквалангист, в обоих случаях, несомненно, профессионал высокого класса, в обоих случаях нога странно маленького размера. Это все не может быть простым совпадением.
– Расследованием убийства Крягина будем заниматься все вместе, – решительным тоном сказал следователь военной прокуратуры. – Я очень вас прошу, товарищи офицеры… Я понимаю, что не вправе отдавать вам приказы… Но для пользы дела, я надеюсь,
– Разумеется, – отвечал Полундра.
– Я вас очень прошу: никакой самодеятельности, – продолжал следователь. – Не устраивать соперничества, не гнаться за тем, чтобы ваше ведомство оказалось умнее. Только вместе мы и сможем противостоять террористам.
Следователь прокуратуры умолк. Совсем рядом от того места, где они стояли, серебрилась в лучах лунного света гладь Каспия, и не верилось, что это море, такое мирное и спокойное с виду, принесло уже гибель стольким людям и грозит принести еще больше бед.
ГЛАВА 26
Пришвартованный у махачкалинского причала катер ихтиолога Шамседдина Халифа сверкал на солнце новой краской после ремонта и словно отдыхал от тяжелых испытаний, которые выпали на его долю во время последнего плавания. Этот свежий вид, а еще больше необычные очертания судовой архитектуры катера, палубных надстроек, ходовой рубки с установленной на ее крыше антенной спутникового телефона и системы морской навигации сильно отличали его от остальных судов, стоявших у махачкалинского причала, низеньких и расхлябанных браконьерских сейнеров, чумазых, словно до сих пор плавающих на угле буксиров, пестро разрисованных прогулочных теплоходов.
Сам хозяин этого исключительного судна прекрасно знал это и в тысячный раз от души залюбовался очертаниями своего красавца-катера, подъезжая на такси почти к самой причальной стенке в нарушение портовых правил.
Расплатившись с таксистом, Шамседдин выбрался из машины, вытащил из салона тяжеленные сумки с провизией и водой, запас для очередного длительного плавания по Каспию. Подхватив сумки, казавшиеся непомерно тяжелыми, огромными для его тщедушного тела, Шамседдин гордо стал подниматься по узкому и крутому трапу на борт катера. Ничего не подозревая, он сгрузил сумки с продуктами в трюм, сунулся было в ходовую рубку, но тут сильнейший удар сзади по голове оглушил его, и тщедушный ихтиолог без чувств повалился на пол.
Очнулся Шамседдин от боли, кто-то умело, с оттяжкой хлестал его ладонью по щекам. Вот удары прекратились, сверху на его голову обрушился поток холодной забортной воды, затем Шамседдина опять стали хлестать по щекам так, что искры сыпались у него из глаз.
– Хватит! – сказал на фарси чей-то грубый голос. – Он, кажется, пришел в себя…
Удары тут же прекратились.
Постепенно обретя способность видеть и ощущать свое тело, несчастный профессор обнаружил, что он сидит на полу в ходовой рубке собственного катера, его руки скованы наручниками, а их цепочка продета между спицами
Шахфур угрожающе приблизил свою широкую смуглую рожу вплотную к Шамседдину и проговорил, дохнув запахом баранины и скверных сигарет:
– На кого, сука американская, работаешь?
Вопрос был задан на фарси. Шамседдин посмотрел на своих мучителей жалобно, потом забормотал по-русски:
– Я не понимаю, что вы говорите… Я гражданин России, я не говорю…
Новая сильнейшая пощечина заставила его умолкнуть. Искры снова посыпались из глаз, Шамседдин чувствовал, как кровь закапала из его разбитого носа на рубашку, однако руки его были прикованы к штурвалу, и он даже не мог вытереться.
– Гражданин России, говоришь?
Шахфур наклонился. Пощупал нагрудные карманы, извлек оттуда паспорт с двуглавым орлом.
– Гляди-ка, Исмаил, – повернулся он к своему начальнику, – паспорт у него и правда российский…
– А также американский, израильский, немецкий, азербайджанский…
Исмаил подошел к пленнику, сунул ему под нос пачку разноцветных паспортов.
– Зачем тебе такое количество документов? – спросил Исмаил тоном, который не предвещал ничего хорошего.
Шамседдин молчал.
Новая пощечина швырнула его в сторону, тогда только Шамседдин прошептал разбитыми губами на фарси:
– Мне это нужно… Для работы…
Двое его мучителей торжествующе ухмыльнулись.
– Смотри-ка, Исмаил, он вдруг научился понимать наш язык, – сказал, грубо засмеявшись, Шахфур.
– Говори, для какой работы это тебе нужно? – жестко приказал Исмаил. – На кого ты работаешь?
Шахфур снова размахнулся для того, чтобы врезать ихтиологу пощечину, но тот поспешно, с отчаянием в голосе простонал:
– Не бейте! Я все скажу…
Исмаил поднял ладонь, Шахфур опустил руку.
– Я работаю на Моссад, – разбитыми губами пролепетал Шамседдин.
Двое его мучителей удивленно переглянулись.
– Моссад? – озадаченно переспросил Исмаил. – Что нужно им здесь, на Каспии?
– Мои хозяева хотят знать, кто на самом деле устроил теракт возле острова Чечень… Они не верят, что это сделали чеченцы… У тех ума не хватит…
Исмаил нахмурился, соображая.
– Не дело Моссада лезть сюда, – проговорил он жестко. – Мы тебя поймали… И ты умрешь как собака!
– Клянусь Аллахом, я не замышлял ничего злого против Ирана! – громко, изо всех сил своего голоса заверещал Шамседдин. – Я только хотел знать! Слышите? Больше ничего! Только хотел знать! Пожалуйста, не бейте меня!
– Пусть он закроет свой рот! – жестко приказал Исмаил.
Шахфур лениво и вроде бы вполсилы ударил тщедушного ихтиолога по голове. Тот поперхнулся собственным криком и умолк, повиснув на прикрепленных к штурвалу наручниках.
Шахфур немного смутился, повернул голову Шамседдина на свет. Глаза ихтиолога закатились, выпятились бельмами. Он был жив, однако удар, несомненно, оказался слишком сильным.