Подводный Терминатор
Шрифт:
– Давайте говорите, где взрыватель… Вы же не хотите, чтобы я сам вас пристрелил…
Позади него кто-то рассмеялся.
– Стрелять в женщину? Что за мерзость, старлей?
Полундра стремительно обернулся. Позади него стоял Исрафилов собственной персоной и нацеливал на него подводное ружье.
– Вот видишь, североморец? – продолжал он. – Эта штуковина, – он кивнул на свое ружье, – стреляет бесшумно и никаких рабочих не разбудит. Так что шанса у тебя нет.
Полундра пристально смотрел на ствол нацеленного на него оружия.
– Ты проиграл, североморец! – улыбаясь гадливой
Полундра оглянулся. Жена Исрафилова смотрела на него, наставив пистолет, и тоже улыбалась. Сам Полундра находился в полосе света, который исходил из открытой двери строительного вагончика, и ему сложно было рассмотреть, что происходит вокруг него в темноте. Но, внимательно прислушиваясь, североморец понимал, что вокруг него слишком тихо, никаких звуков передвигающихся солдат не слышно, значит, Исрафилов не врет. Офицеру ФСБ и в самом деле ничего не стоило подойти к солдатам и отдать им приказ передислоцироваться в другой район. Это ведь для разведуправления Исрафилов был оборотнем в погонах. Простые армейские ничего об этом не знали, для них он по-прежнему оставался высокопоставленным офицером Федеральной службы безопасности, и не подчиниться этому человеку было нельзя.
– Ну-ну, старлей, не раскисай! – весело сказала жена Исрафилова.
– Не беспокойся, твоя офицерская честь останется незапятнанной. Все будут думать, что ты умер героем.
– А мне и нечего опасаться, – холодно проговорил Полундра. – Погибну я теперь или нет, но свою офицерскую честь я ничем не запятнал. В отличие от твоего мужа…
– Сейчас североморец будет нас стыдить! – Жена Исрафилова цинично усмехнулась. – Будет говорить, как, мол, нам не стыдно и где наша любовь к Родине…
– Любовь к Родине, Серега, – сказал чекист, – мы продали за хорошие деньги. Потому как больше нам продавать все равно нечего. Мы хотим пожить нормально. Понимаешь ты, старлей? Надоело от зарплаты до зарплаты копейки считать…
– Да ты их и так не считал никогда, – возразил Полундра. – Вон какой домик на побережье себе отгрохал. Десять процентов от кустарного бензина, оказывается, весьма хорошо могут кормить…
– Ну, десять процентов – это мелочи, – рассмеялся Исрафилов. – На эти деньги только что домик и можно построить.
– Не жалко его бросать? – поинтересовался старлей. – Добро все-таки. Очень даже приличное добро…
– А кто это собирается его бросать? – возразила жена Исрафилова. – Мы
– Из жизни уйдешь ты, североморец, – сказал чекист. – Уйдешь, потому что очень много узнал. Уйдешь, чтобы обеспечить нам хорошее алиби.
– Один такой, который слишком много знал и все хотел корчить из себя главного, уже болтается мертвый, привязанный к корпусу трубоукладчика, – сказала жена Исрафилова. – Человек из Ирана. Приехал сюда, чтобы командовать нами… В Тегеране же не узнают, отчего и как он на самом деле погиб. Будут думать, что по собственной глупости. И таким образом мы выполним заказ и сохраним добрые отношения с нашими заказчиками из-за границы.
– А с помощью тебя мы сохраним добрые отношения с московским начальством, – продолжал за свою жену продажный чекист. – Не знаю, веришь ли ты в бога, старлей… Я лично не верю. И в то, что там, за гробом, начнется какая-то иная жизнь, тоже. Поэтому скажу я тебе здесь и сейчас, пока ты еще живой, что с тобой дальше будет…
– Стой спокойно, североморец, и не дергайся! – жестко приказала жена подполковника, видя, что Полундра незаметно переступил с ноги на ногу и приблизился к Исрафилову. – Шанса спастись у тебя все равно нет. А на то, что я побоюсь выстрелить в тебя из пистолета, не надейся. Рабочие нас, конечно, услышат, но пока они решатся вылезти из постелей, мы двадцать раз успеем оказаться в море…
– Вот именно, – сказал Исрафилов. – Слушай же, что с тобой будет. Сейчас я для надежности выстрелю тебе в шею из подводного ружья. Пусть это уж лучше будет бесшумно, так спокойнее. Аннушка вынет у тебя из горла стальную иглу, твое тело доставит к трубоукладчику, прицепит там к корпусу, рядом с Исмаилом. А когда вернется сюда, то я подорву мину. Взрыв оба ваши тела так обезобразит, что ни одна экспертиза не определит истинной причины смерти.
Полундра внимательно смотрел на цинично ухмыляющегося чекиста.
– Ты, стоя на берегу, подорвешь? – спросил он. – Значит, пульт взрывателя у тебя с собой?
– Пульт взрывателя, вот он…
Исрафилов извлек из кармана пульт, показал Полундре.
– Вот, старлей… Стоит только мне нажать вот на эту кнопку, как…
Но Исрафилов не договорил. Вдруг он вскрикнул и выронил пульт на песок. Следом за этим раздался звук далекого выстрела. Чекист и его жена в изумлении уставились на его простреленную навылет руку. Только Полундра, удивленный не меньше других пришедшим неизвестно откуда спасением, вдруг понял, что все для него теперь становится просто и легко.
Без особых угрызений совести североморец выстрелил из своего подводного пистолета в женщину, длинная острая игла вонзилась ей в предплечье. Болезненно вскрикнув, Исрафилова выронила на песок свое оружие.
Полундра преспокойно подошел и подобрал пистолет.
Сам Исрафилов в это время тщетно пытался нацелить на североморца ружье, сильная боль в раненой руке мешала ему. Наконец, увидев, что старлей поднимает пистолет, чекист решился, пневматическое ружье щелкнуло, но слабая рука не удержала его, прицел сместился, и тонкая смертоносная игла пролетела далеко поверху, Полундре даже не понадобилось пригибаться.